Ко всему прочему капеллан еще и носил очки – круглые, в бронзовой оправе. Зато выправку имел, можно сказать, офицерскую: спина прямая, плечи расправлены – даже сейчас, когда Прорыв явно высосал из него все силы. Да и плащ из темно-коричневой кожи добавлял худощавой фигуре этакой мужественной угловатости. Никаких знаков отличия на одежде я не разглядел – только на вороте тускло поблескивал металл. Обычно так носили ордена второй или третьей степени. Но этот вполне мог оказаться и не наградой за службу, а просто символом принадлежности к духовному сословию.
Прямой равносторонний крест с расширяющимися лучами сохранил «военную» форму, но был выкрашен в пурпурный со светлой каймой. Присмотревшись, я все-таки смог разглядеть в центре овал с серебряной фигуркой: миниатюрный всадник, пронзающий копьем какую-то ползучую гадину.
Прямо как я с куском поручня – только еще и на коне.
Георгий Победоносец. Святой, заколовший то ли дракона, то ли змея – неудивительно, что борцы со всякими жабами выбрали его своим покровителем. Кажется, и у обычных солдат на пурпурных погонах красовалась такая же эмблема.
– Ровно в том же месте, ваше преподобие. Как сейчас помню, – закивал городовой, разводя руками.
Голос у него при этом был почему-то испуганный – а скорее даже виноватый. Будто от старика с револьвером Нагана и старой саблей на боку каким-то образом зависело появление новых Прорывов.
– Я должен немедленно доложить в Святейший синод, – продолжил капеллан. – Возможно, придется обустроить на кладбище круглосуточный пост. Если в следующий раз Прорыв окажется больше…
– Мне бы винтовку, ваше преподобие. Или ружьишко какое. – Городовой похлопал себя по боку, где висела кобура. – Одним наганом много не навоюешь.
– Я обращусь к полицейскому руководству. В крайнем случае – обеспечим постовых на проспекте оружием за счет Ордена. – Капеллан выпрямился и заложил руки за спину. – А пока – позвольте поблагодарить вас за безупречную службу, любезный. Я непременно напишу рапорт. Медаль обещать не могу, но денежная премия…
– Так это не меня надо благодарить, ваше преподобие. – Городовой отступил чуть в сторону. – Вот он – ваш герой. Взял саблю – и жабу, значится… того.
– Жабу? Одной саблей? – недоверчиво отозвался капеллан.
Теперь он смотрел на меня – так, будто за каждой из линз очков у него был спрятан крохотный, но очень мощный рентгеновский аппарат. На мгновение я даже успел пожалеть, что вообще пришел сюда.
Привычкой избегать лишнего внимания я обзавелся давным-давно – и она редко оказывалась лишней.
– Правду говорю, ваше преподобие! Разве ж я буду врать? Пока меня жаба сожрать пыталась, – городовой для пущей убедительности потряс в воздухе окровавленным рукавом, – он сабельку мою подхватил – и давай вокруг гадины плясать, пока та и не померла.
– Вон оно как… Выходит, непростой ты парень, господин гимназист, – задумчиво проговорил капеллан.
– Как есть непростой, ваше преподобие. – Городовой легонько похлопал меня по плечу. – Его бы испытать – может, какой Талант в нем окажется?
– Может, и окажется. – Капеллан сдержанно улыбнулся. – А может… Отвага – сама по себе талант, любезные. И немалый… Как тебя звать, воин?
– Владимир, – ответил я. – Владимир Волков, ваше преподобие.
– Вот что я тебе скажу, Владимир Волков. Парень ты боевой – сразу видно. Такие всегда и везде нужны. Хоть с Талантом, хоть без. А нам – особенно… Времена для Ордена нынче тяжкие, сам понимаешь. Так что если надумаешь, – капеллан залез в нагрудный карман и вытащил небольшой картонный прямоугольничек, – то вот тут телефонный номер. Или заходи к нам на Галерную. Будешь в юнкерское поступать – замолвлю за тебя словечко. А ежели пожелаешь в солдаты, вольноопределяющимся, – это мы тебя хоть завтра возьмем… Но я бы не советовал. – Капеллан едва заметно усмехнулся. – Все-таки образование – дело первостепенное, а служба от такого молодца точно никуда не денется.