Как только по мои пальцам начинает течь что-то густое и холодное, Бажан отпускает меня и кричит отвратительным голосом, прижимая ладони к глазницам. Я касаюсь своей шеи и не чувствую сильного кровотечения.

Благо артерия не задета.

Не теряя времени, я снимаю с пояса факел, кладу его на землю снимаю с шеи подвешенный на верёвочке кремень, поднимаю кинжал с земли и выбиваю из него искры.

Ну же, давай… загорайся.

Покуда я выбиваю искры, поднимаю взор на Бажана.

Он катается по траве, продолжая кричать отвратительным голосом и прижимая ладони к лицу, остальные упыри с интересом смотрят на нас, коек-то из них жадно скалится в предвкушении развлечения на эту ночь.

– Тихо ты, – Говорю я, выбивая искры.

Услышав мой голос, Бажан останавливается, поднимается на колени прямо передо мной, убирает руки с лица, дабы я ужаснулся при виде двух дырок вместо глаз.

– Убью. Всё равно убью.

Наконец мне удаётся выбить искру и просмоленный факел почти сразу загорается, я беру его и бью им по лицу Бажана.

Бажан тут же вспыхивает синим пламенем, и бежит прочь от меня с криком, от которого из ушей чуть ли не идёт кровь, прямо на двух упырей. Когда Бажан приближается к ним, они разбегаются в стороны, позволяя ему бежать дальше и скрываться среди деревьев.

Я осматриваются по сторонам, и насчитываю пару дюжин упырей младых и старых, чьи взоры направлены в сторону, в которой скрылось горящее тело Бажана.

Пользуясь их потрясением, я поднимаюсь на ноги и бегу прочь с поляны – когда я добегаю до её середины, меня окружают упыри. Я снимаю с пояса ещё один факел и поджигаю его.

Их настойчивость меня удивляет, они видели, что произошло с одним из них и всё равно пытаются меня остановит, хотя теперь они будут остерегаться меня, в отличие от прошлого раза. Можно попытаться сбежать, хотя вряд ли из этого что-нибудь получиться, учитывая их скорость. Попытка – не пытка так сказать.

Я стремительно приближаюсь к первому упырю.

Поначалу он выглядит уверенно, но чем ближе я подбегаю к нему, тем его уверенность колеблется всё сильнее, а на её месте проступает животный страх перед огнём. Когда остаётся два шага от меня, он исчезает, боясь загореться.

Как они только умудрились поджечь хижину родителей с такой боязнью?

Не останавливаясь, я бегу дальше. Добежав до конца поляны, я чувствую, как по моей спине проходится что-то острое, резко оборачиваюсь и вижу, что у одного из них неестественно длинные и острые ногти.

– Стоило мне уйти ненадолго, как вы уже успели потерять одного упыря.

Я смотрю на других упырей и вижу в их очах страх перед ним. Похоже он их старейшина.

Упырь убирает со своих ногтей кожу, после чего говорит:

– Начнём охоту.

Внезапно какая-то тёмная сила, словно волна, окутывает меня, и сам воздух становиться ядовитым как будто здесь полным полно дыма.

Однако я в чистом, без намёка на дым, лесу.

Старейшина, по всей видимости, выпустивший эту тёмную силу, замечает, как я задыхаюсь.

Он зло улыбается, обнажая клыки, и говорит:

– Ты чувствуешь тьму? Интересно. Делайте с ним что хотите, но он должен быть живым, когда я им займусь.

После его разрешения упыри каким-то образом поглощаю всю эту ядовитую силу, и у всех них отрастают ногти подобно старейшине.

Похоже, я не доживу до следующей ночи.

Оскалившись и издавая отвратительные возгласы, упыри нападают на меня, но я взмахиваю факелом, и они отскакивают от меня, закрываясь от огня руками, после чего я со всей прыти бегу в лес, размахивая факелами во все стороны, дабы не дать им меня ранить. Боясь пламени, они отбегают от факелов.

Пока что у меня есть силы и есть огонь, но факелы, хоть и быстро загораются, а жар от них как из пекла, горят они совсем недолго. Первый факел уже начинает догорать и время, когда они наберутся храбрости и пойдут в наступление, неумолимо приближается.