Евгений подошел к книжному стеллажу и стал просматривать томики Чехова – нет ли еще отцовской заначки. Встряхнув все восемнадцать книг и ничего не найдя, бросил это занятие. Решил, что, когда гроши будут заканчиваться, прошерстит все издания.

Он прилёг не диван и стал листать еженедельник «Аргументы и факты» – любимую газету матушки. И заснул. Ему приснилось, как однажды отец хотел его наказать за курение в школьном туалете. Они с ребятами затягивались американскими сигаретами, а физрук их застукал. И сообщил кому надо. Отец тогда хотел отхлестать его ремнём, но мать вступилась: «Не трогай ребенка!» – «Какой ребенок! – вспылил отец. – Он выше меня вымахал!» Но мать стояла горой: «Не смей!» Отец рявкнул в сердцах: «Он еще немного подрастет, покажет нам с тобой кузькину мать!» Вот и сейчас как с ножом к горлу: «Где банковские карты?» – «Матери отдал, как ты велел». – «Я спросил у неё – нету!» – «Куда же они делись? Я отдал!» Отец махнул рукой и проворчал: «Воспитали балбеса на свою шею. Эгоист, прощелыга, не будет нам с матерью в старости ни помощи, ни опоры»… И пошел куда-то. Евгений крикнул вдогонку: «А еще карточки есть? В каких книгах?!» Но отец, не оборачиваясь, только махнул рукой.

На следующий день мать еле разбудила Евгения:

– Вставай. Уже десять часов. – И когда сын открыл глаза, добавила: – Повестку тебе принесли, к четырнадцати часам к следователю.

Тот не понял:

– Зачем?

– Откуда я знаю, здесь ничего не написано. Может, по твоему делу, может, по отцову. Звони адвокатам. – И чуть помедлив: – Завтрак на кухне, я – на продуктовый рынок.

* * *

Спустя полгода отец и сын Пахомовы сидели в колонии в ста километрах от родного города. Особенно трудно в тюрьме приходилось Евгению. В четырёхместной камере, куда его определило тюремное начальство, смотрящим был урка с двумя ходками за плечами. Он сидел по «мокрой» статье за то, что убил предпринимателя, по пьяне сбившего насмерть его беременную сестру. Когда этот бизнес-лихач отделался условным сроком, братан, мстя за родственницу, застрелил его и сжёг предпринимательский «крузак».

В первый же день бывший мажор, нарушивший арестантские понятия, был жестоко избит. Он без спроса прилёг на заправленную кровать и вовремя не среагировал на грубый окрик одного из сокамерников. По молчаливому кивку смотрящего те отметелили непонятливого новичка, а в завершение, когда Евгений чуть живой валялся на полу, смотрящий подошёл и помочился на него.

Тюремная судьба Евгения была предрешена. На положении раба он безропотно исполнял всю «чёрную» работу: убирался в камере, обстирывал сокамерников, прислуживал им_

* * *

В один из вечеров в квартире Пахомовых зазвонил телефон. Вера Павловна сняла трубку:

– Слушаю…

– Это я.

Узнав голос сына, Вера Павловна запричитала:

– Женя, сынок, как ты там?! Я посылочку собрала, на следующей неделе.

– Подожди с передачей! – перебил её Евгений. – Слушай сюда! Сделай то, что я скажу, иначе через три дня меня «опустят», и я не знаю, выйду ли отсюда живым.

Вера Павловна закудахтала, как курица:

– Куда опустят, о чём ты говоришь?!

Евгений рявкнул:

– Не «куда», а как! Ночевать я буду на полу под нарами, а питаться не со всеми за обеденным столом, а у параши из самой грязной миски. И звать меня будут не Женька, а Машка. Ты вот что, – не давая матери опомниться, продолжил экс-мажор, – переведи в наш ларёк миллион рублей. Реквизиты я тебе сброшу на мобильный.

– Женя, – голос Веры Павловны задрожал, она всхлипнула. – Да где же я возьму эти деньги?! Ведь у меня ничего нет!

– Где хочешь! – осадил её сынок. – Займи, возьми кредит, укради в конце концов!..