– Да, когда я здесь пребываю, мне кажется, я вновь обретаю утраченный Эдем, – воодушевлённо сказала себе Инесса Власьевна.

В данный момент в саду, высоком стеклянном помещении площадью около двух тысячи метров никого не было. Губернаторша проходила по дорожкам, усыпанных гравием, и не могла налюбоваться на экзотический пейзаж. Если бы было можно вечно жить где-нибудь на Юге!.. Но увы, многие некогда прекрасные острова уже стали морским дном. О, роскошные Гавайи, где вы? А Канары? А острова Полинезии? Вам только остаётся сказать печальное прости. На лазурном берегу некогда существовавшей Франции гуляет холод. Юг же Азии слишком дик. Тем более мы с ними находимся практические в состоянии войны. Остаётся предаваться только мечтам! Только мечтам. И этот тропический рай самое лучшее место для подобных занятий. Ах! Как всё здесь мило, идиллично!

Вдруг постучали в дверь. Не дожидаясь ответа, в приоткрытую дверь заглянул горбатый нос и полные чувственные губы Ашота Вартановича, скорей похожего на шеф-повара армянского ресторана, чем профессионального ботаника, защитившего диссертацию о буквальной идентичности строения цветочного пестика и женского полового органа.

– Инэсса Власэвна, к вам просыт зайты Родыон Романовыч.

– Да, спасибо, – я ему как раз назначила встречу, – не отрываясь любоваться от ботанической растительности, сказала она. – Пусть заходит.

Директор ботанического сада исчез, и вместо него в дверях показалась упитанная дрожащая под мятым мешковатым костюмом фигура добрейшего Родиона Романовича Митрохина, зама по культурной политике. Он неловко протиснулся в дверь и, чего-то смущаясь, пошёл навстречу патронессе.

Когда он подошёл к ней на расстояние метра, она в это время, неуклюже сев на корточки, от чего её солидный таз ещё больше раздался в размерах, рыхлила тяпкой землю вокруг небольшого лилового рододендрона.

– Извините, Родион Романович. Две минуты и я буду готова для важного с вами разговора.

Однако она возилась не две минуты, а целых десять, полностью поглощённая своим занятием. Наконец, губернаторша закончила и попросила Митрохина, чтобы он ей помог встать.

– Ой, спасибо, – произнесла она, отряхивая короткие пальцы от комочков земли. Она прошла к ближайшей раковине и тщательно вымыла там руки.

Потом она вдруг увидела, что на китайской розе слегка поникли бутоны, ахнула и устремилась к ней. Остановилась возле неё и стала ей сетовать:

– Что же ты, милая моя! За тобой ухаживаешь, поливаешь специальным раствором, а ты вновь за своё! Нет, подружка, так не пойдёт. Чтобы через три дня ты снова радовала мои глаза!

Митрохин, который всё это время покорно следовал за нею, был вынужден выслушать и эту причуду шефа.

– Что ни говорите, Родион Романович, – вздохнула Инесса Власьевна.

– Цветы, особенно вот эти, экзотические цветы – существа иного свойства. И материя их более тонкая, и благоухают они чарующе. Порой мне кажется, что это космические пришельцы. И если это так, то я представляю, как прекрасна их далёкая планета!

Не зная чем поддержать эти романтические фантазии шефа, Митрохин уныло ковырял толстой подошвой своего ботинка гравий.

– Родион Романович, – вдруг обратилась она к нему. – Не находите ли, что здесь очень красиво? Ведь вы же ответственный по культуре, той сфере, которая порождает пусть искусственную, но красоту! Отнимающую аромат у живого цветка. Как вы думаете, нужна человеку райская красота?

Губернатор была явно в ударе, и это сильно смущало Михрохина. Он не нашёлся ничего лучшего сделать, как бессмысленно и беззвучно пошевелить толстыми губами.