– Ладно, понял: noblesse oblige, – сказал Стюарт, – но я больше думаю о том, как быть морфенкиндом, а не о смешивании эггногов для старых приятелей. И, действительно, как все это связано с жизнью морфенкиндов?

– Это я могу объяснить тебе прямо сейчас, – резко бросил Маргон, недовольно сверкнув глазами на Стюарта. – Праздник, как сказал Феликс, состоится за две недели до рождественского сочельника. Он будет очень кстати для того, чтобы ублажить ваших уважаемых родственников по части праздничных традиций. И даже больше того. У них останутся прекрасные воспоминания. А вот двадцать четвертого декабря здесь не должно быть никого, кроме нас, чтобы мы могли отпраздновать Йоле, ночь зимнего солнцестояния, как мы всегда это делаем.

– Это уже интереснее, – заметил Стюарт. – Но что же именно мы делаем?

– Пора тебе кое-что показать, – сказал Феликс. – Если идти от дома на северо-восток, то минут через десять ты попадешь на старую поляну. Она окружена большими, даже очень большими камнями. Между ними насквозь протекает небольшой ручеек.

– Я знаю это место, – сказал Ройбен. – Оно похоже на примитивную крепость. Мы нашли его с Лаурой. Поначалу мы не хотели перелезать через валуны, но потом нашли проход. Это место нас очень заинтересовало. – Перед ним как наяву возникла картина: солнечный свет, пробивающийся сквозь полог листвы, побеги, выросшие на старых пнях, толстый ковер прелых листьев под ногами и глубоко сидящие в земле серые замшелые валуны неправильной формы. Они нашли там дудочку, маленькую деревянную дудочку, очень миленькую. Он и подумать не мог, что она на что-то годится. А Лаура, конечно же, поняла, что годится. Она вымыла ее в ручье и сыграла несколько нот. Нет, даже коротенькую мелодию. Он вдруг услышал этот слабый жалобный звук, а Феликс между тем продолжал:

– Так вот, там мы много лет справляли наши обряды. – Он поглядывал то на Стюарта, то на Ройбена и говорил, как всегда, спокойно и убедительно. – От наших старых праздничных костров теперь не осталось и следа. Но именно туда мы приходим, собираемся в круг, пьем мед и танцуем.

– И косматые будут скакать там, – печальным тоном произнес Маргон.

– Я слышал эту фразу, – сказал Стюарт. – Вот только где? Звучит до ужаса зловеще, аж мурашки по коже. Мне нравится.

– Название рассказа, – подсказал Ройбен, – и очень навязчивая строка.

– Копай глубже, – улыбнулся Феликс. – Перелистай старинную Реймско-Дуэйскую Библию.

– Ну, конечно! – воскликнул Ройбен. – Конечно. – И он процитировал по памяти: – «Но будут обитать в нем звери пустыни, и домы наполнятся змеями, и страусы поселятся, и косматые будут скакать там. И будут перекликаться совы меж собой, и сирены в увеселительных домах».

Феликс коротко, одобрительно хохотнул; секундой позже его поддержал Маргон.

– Ну да, вы всегда приходите в восторг, когда гений умудряется распознать какую-нибудь заковыристую цитату! – сказал Стюарт. – Юное дарование снова попадает в цель! Ройбен, светило морфенкиндского детского сада!

– Учись у него, Стюарт, – сказал Маргон. – Он читает, запоминает и понимает. Он знаком с поэзией стародавних веков. Он думает. Он медитирует. Он растет над собой!

– Да-да, – подхватил Стюарт. – И Ройбен вовсе не живой парень, а картинка с обложки «Джентльменс куотерли».

– Вот тоска! – сказал Ройбен. – Надо было мне, после того как ты пришиб своего отчима, оставить тебя в том лесу под Санта-Розой.

– Нет, не надо было, – отозвался Стюарт. – Ты же знаешь, старина, что я шучу. А если серьезно: ты, наверно, какой-нибудь секрет знаешь, как запоминать такие вещи? У тебя в мозгах библиотечный каталог, да?