– Новая власть не оставит без присмотра ни одного своего гражданина, так что это дело времени, – ответил Кравцов. – Но, думаю, здесь село глухое, на отставного офицера, не участвовавшего в Гражданской, я думаю, внимания не обратят.

– Дай-то бог, – вздохнул дед Матвей, крестясь. – У нас тут все беглые – кто от царя, кто от коммунистов, а кто и от казаков, мы всех принимаем – рыбы, дичи хватит на всех, а если кто подличает, безобразничает, разговор один – озеро, на корм ракам.

– Жестоко, – высказал своё мнение Александр.

– Зато у нас нет замков на дверях, никто без хозяина не войдет во двор. А как там в Лагани мать, отец? – переменил тему старик, обращаясь к Даше.

– Все здоровы, тятя рыбу ловит, мама за братиками, сестренками смотрит, – ответила молодая женщина.

– К вам, говорят, приходили комиссары, отобрали рыбу? – спросил Никита.

– Были, сказали, что расстреляют тех, кто не отдаст, рыбы не жалко, тятя еще наловил, а вот батюшку увели в Сибирь, церковь порушили.

– Плохо, у нас молельный дом в Крайновке, там венчает батюшка, крестит младенцев, вера – дело святое, пока не трогают, знают, что недолго и в море утонуть или в озерах пропасть, и никто не найдет.

Дед налил еще вина себе и Александру, выпил, промочил пересохшее горло.

– Пей, Сашка, вино, трехлетней выдержки, специально для этого случая держу, – порекомендовал хозяин. – Мы, как получили от вас весточку, очистили участок, зимой накосили камыша, приготовили бревна из акации для строительства хаты, так что через месяц построитесь и будете жить в своем дворе, а пока у меня, вон, в кухне зимней поживете, только вот печник у нас только в Крайновке вечно, пьяный, вечно занят, – обрадовал дед Матвей.

Даша встала, поклонилась в пояс.

– Спасибо, дедушка, мы с вами не рассчитаемся. А печку Саша сложит.

– Не надо, – отмахнулся хозяин. – Мы помогаем приезжим всем селом строиться, женщины месят глину, обмазывают, мужики ставят каркас, вяжут снопы. Ты ведь охотник, вот и будешь стрелять дичь, менять на рыбу, да и перо купцы с удовольствием берут. Только у нас лодки нет – рыбу ловим с берега.

– Доски для лодки я привез, так что собрать и просмолить недолго, – сказал Александр.

– Это хорошо, скоро утка пойдет – самая охота.

– Сейчас Никита протопит баню, напаритесь с дороги.

Селяне не только помогли отстроиться, но и дали в хозяйство поросят, кур, а дед Широкий дал молодую телку. Александр посадил сад, виноградник, поставил амбары для скота. Вскоре родился первенец, которого назвали Павел – по деду.

На следующий год. Ранняя весна. Предгорья Кавказа. Весеннее солнце нагрело ледяные вершины гор, и многочисленные ручьи устремились в Терек, который с грохотом понес свои воды через равнину в Каспийское море. Обмелевшая река, которую летом местами лошади переходили вброд, стала неприступной, полноводной. Мутные воды легко ворочали крупные камни, вырвали с корнем деревья.

Вдоль реки по левому берегу, скрываясь в камышах, по протоптанной зверьем тропе шел молодой человек – горец, ведя в поводу навьюченную лошадь, в седле которой, держась тонкой рукой за луку, сидела закутанная в черные одежды молодая женщина, следом бежало два десятка овец, подгоняемых двумя крупными лохматыми собаками-волкодавами с обрезанными ушами и кожаными ошейниками со стальными шипами. Они внимательно следили за стадом, подгоняя отставших покусыванием за задние ноги, время от времени одна из них, почуяв добычу, убегала на охоту.

Одет был молодой человек по-зимнему: большая лохматая шапка-папаха, длинная бурка из плотной шерсти, черная, с газырями рубаха, такие же брюки, заправленные в сапоги с толстой подошвой, но без каблука, подпоясан широким ремнем с серебряными бляшками. На ремне в украшенных серебром ножнах справа кинжал с рукояткой из кожи с серебряным навершием, с левой стороны кобура с выглядывающей рукоятью пистолета. Чуть удлиненное лицо, обрамленное густой черной бородой, губы плотно сжаты, нос горбинкой, настороженные черные глаза с тревогой смотрят на противоположный берег.