Заяц, брат другого, убитого нерадивым Степанычем, скачет по краю села, оставляя за собой четкие аккуратные следы, дразня местных собак. Иной раз он долго сидит напротив дома Степаныча, нагло и вызывающе смотрит в окна, призывая убийцу к ответу. Сколько раз разъяренный хозяин выбегал из дома с двустволкой и матами на всю округу. Но длинноухий, закатываясь от хохота, уже скрывался в лесу. Спущенные вдогонку собаки возвращались ни с чем, и виновато опустив глаза вниз, долго выслушивают ругань хозяина. По крайней мере, так говорит Степаныч.

В лесу стоит первозданная тишина. Все животные, кто должен спать – спит. Остальные ищут пропитание или запрятанные летом запасы, которые «должны быть где-то здесь». Белки прыгают с ветки на ветку, отчего сбитый ими снег серебристым холодным дождем осыпается вниз, на замершие кусты багульника. Зайцы наносят пунктиром на снежную карту леса свои маршруты – прямые, зигзаги, дуги, петли. Птицы, оставшиеся зимовать, добавляют свои штрихи к узорам на снегу. А вот волков и лисиц в лесу не осталось. Они оставили эти места, и ушли в более северные районы.

Потому что в округе появился оборотень.

Долгий зимний вечер. За окном вовсю гуляет метель. С завыванием, ветром, густым снегом – все как положено. Только что ушел Васильев, наш участковый, со своим другом Тимофеевым. Оба пьяные. Их и трезвыми никто не любит, а тут – тем более. У Васильева родилась дочка. «Вся в меня», хвастается Васильев и от этого становится неуютно. Бедная девочка! Теперь он разносит эту весть лично, хотя в поселке все уже знают. Эта бесноватая парочка исчезает в ночи и их следы засыпает снег. Они теряют четкость контура, сливаются с общим белым фоном. Калитку они не удосужились закрыть, паскудники, и она хлопает на ветру.

У нас в доме тепло и уютно. В печи горит огонь, потрескивают дрова. Чай с целебными травами разлит по стаканам, остывает. В такие минуты дядю, как никогда, тянет на разговоры. Хлебом не корми, только дай что-нибудь рассказать, чему-нибудь научить. А учитывая, что он только что выпил за здоровье нового человечка, тем более. Я уже школьник, самое время постигать дядины науки. А так как все местные полезно-целебные травы и их свойства я уже знаю, дядя мне объясняет более серьезные вещи, хотя посторонний слушатель примет их за сказку: как задобрить домового, как обмануть лешего, что делать при встрече с оборотнем.

Мы сидим за столом, друг против друга, дуем на чай, обжигаем руки.

– А русалок ты видел? – спрашиваю я.

– Русалок? – улыбается дядя, – Нет, не видел. Наверно, их и не существует в природе.

– А они мне сегодня приснились, – говорю я задумчиво, – у них такие красивые хвосты, на солнце переливаются.

– Ну, если приснились, может где-то и обитают, – как бы соглашается дядя, – только чему там переливаться – рыба она и есть рыба, даже если наполовину.

– И песни поют красивые, – продолжаю я, – в сердце проникают, за душу берут.

– Завлекают путников неразумных, – ломает дядя мне весь романтический настрой, – опасные существа. Коварные. Так в сказках говорят.

– А зачем завлекают?

– А кто же этих женщин поймет? Особенно хвостатых, – отмахивается дядя, – вот в следующий раз приснятся – спроси.

Какое-то время мы сидим молча, пьем чай, думаем о чем-то своем. Я – о русалках. Вдруг дядя, что-то вспомнив, резко поднимается со стула и идет в свою комнату. Выходит оттуда, держа в руках длинную коробочку. Коробочка светло-коричневого цвета, покрытая лаком. На ней изображена молодая пара – красна девица с коромыслом и ведрами полными воды и парень, видимо рассказывающий свежий анекдот. Причем парень не спешит помогать девушке. Оно и понятно – не мужское это дело, тяжести таскать. Уж лучше поддержать морально.