Для сравнения приводим текст заговора, записанный в сборнике Сахарова: «На горах Афонских стоит дуб мокрецкий, под тем дубом сидят тридесять старцев со старцем Пафнутием. Идут к ним двенадесять девиц простоволосых, простопоясых. И рече старец Пафнутий с тремянадесять старцами: кто сии к нам идоша? И рече (рекут) ему двенадесять девицы: есмь мы царя Ирода дщери, идем на весь мир кости знобить, тело мучить. И рече старец Пафнутий своим старцам: сломите по три прута, тем станем их бити по три зори утренних, по три зори вечерних. Взмолишась двенадесять дев к тринадесять старцам со старцем Пафнутием, и не почто же бысть их мольба! И начата их старцы бити, глаголя: ой вы еси двенадесять девиц! будьте вы трясоницы, водяницы… расслабленные и живите на воде-студенице, в мир не ходите, кости не знобите, тела не мучьте… Заговариваю я раба Божьего (такого-то) от иссушения лихорадки. Будьте вы прокляты, двенадесять девиц, в тартарары, отыдите от раба Божьего (имярек) в леса темные, на древа сухие». В других заговорах злые недуги с принедугами и полунедугами отсылаются в «окиан-море», в бездны преисподние, в котлы кипучие, в жар палючий, в серу горючую, во тьму кромешную, то есть в ад. Колючку грозит заклинатель заключить в недра земли, свербеж утопить в горячей воде, стрельбу залить кипучей смолою, огневицу заморозить крещенскими морозами, ломотье сокрушить о камень и так далее.

Малороссийские заговоры гонят лихоманок и другие болести в дебри, болота и пустыни безлюдные: «Вам, уроки, у раба Божого не стояты, жовтой кости не ломаты, червоной крови не пыты, серця его не нудыты, билого тила не сушиты; вам идты на мха, на темные луга, на густые очерета, на сухие лиса!»; «Пидить соби, уроки, на яры, на лиса дремучи, на степы степучи, де глас чоловичый не заходыть, да пивни не спивають»; «Чи ти гнетуха, чи ти трясуха, чи ти водяна, чи ти витрова, чи ти вихрова… буду я тоби лице заливати, буду тоби очи выпикати, буду тебе молитвами заклинати, буду с христянськой вири висилати. Пиди соби, дé собаки не брешуть, дé кури не поють, де христянський голос не ходе» Чешское заклятие XIII века посылает нечистую силу (sieméproklate) в пустыни – «паpúšč jděe, anikomu nešod’e» В настоящее время чехи прибегают к таким формулам: «Já vyhánim oubutě (сухотку) z tvého tela do moře – vodu přelévati a pisek přesejpati, kosti nelámati a žily neškubati, a krev necucati a maso netrhati, a přirozenimu pokoj dàti»; «Letěly tři střelci, zastavili jsou se v mé hlavě, v mých ušich, v mych zubech, a já je zaklinám» во имя Отца и Сына и Святого Духа: если вы с ветру – идите на ветер и ломайте деревья в густых борах, если с воды – ступайте на воду и крутите песок в самых глубоких местах, если со скал – идите в скалы и ломайте камни, а мне, моей голове, ушам и зубам дайте покой; «Zaklinám vás, pakostnice – růžovnice, kostnice do lesa hlubokého, do dubu vysokeho, do dřeva stojatého i ležatého; tam sebou mlat’te a třskejte, a této osobě pokoj dejte… Jsi li z ouroku, jdi do ohně; jsi li z vody, jdi do moře; v moři važ vody, počitej pisek» (в море исчерпай воду, сочти песок).

Подобные же заклятия обращают немцы к эльфам; по их мнению, те деревья засыхают, на которые будет передана болезнь. Индийский врач гнал лихорадку в лес и горы; повинуясь вещему слову, водные духи (апсарасы) должны были удаляться в глубокие источники и в деревья. Заговор на изгнание лихорадок, обращенный к святому Сисинию, упоминается уже в статье «о книгах истинных и ложных»; большая часть списков этой статьи принадлежит XVI и XVII столетиям, а древнейшая ее редакция, какая известна ныне, найдена в номоканоне XIV века. Здесь читаем: «Вопросы Иеремиа к Богородици о недузе естественем и еже именуют трясовици – басни суть Иеремиа, попа болгарского; глаголеть бо окаянный сей, яко седящу святому Сисинею на горе Синайскей – и виде седмь жен исходящи от моря, и ангела Михаила именует, и иная изыдоша седмь ангел, седмь свещ держаще, седмь ножев острящи, еже на соблазн людем многым, и седмь дщерий Иродовых трясцами басньствоваше, сих же ни евангелисты, ни един от святых – седми именоваша, но едина, испросившаа главу Предотечеву, о ней же яве есть, яко и та дщи Филиппова, а не Иродова». Это свидетельствует о южнославянском происхождении заговора; вместе с памятниками болгарской письменности проникло к нам и заклятие против лихорадок, составление которого приписывается попу Иеремии.