Незаметно притих дождь. Сбавил напор и ветер, теперь покачивались только вершины деревьев, да дрожали листья бузины то ли от холода, то ли их тревожили последние крупные капли, сбивающие дождинки, замершие на ветках и листве. Кхекнув ещё раз, кукша сорвалась с ёлки, показав воинам цветной хвост. Быстро махая тяжёлыми крыльями, она понеслась над укатывающимся в долину хребтом, в противоположную сторону от хутора. Резко повернувшись, маг коротко скомандовал подъём. Бойцы послушно поднялись, оправляясь.

– Туда, – маг кивнул подбородком в сторону улетевшей кукши.

Пропустив хмурых гораков, он пристроился в хвосте колонны.

Только когда отряд удалился саженей на тридцать, и понурая спина идущего последним чернеца полурастворилась в густом ельнике, Несмеян позволил себе облегченно вздохнуть. И тут же застыл, не двигаясь. Неожиданно остановившись, чернец крутнулся на месте, сразу возвращая резкость фигуре. Снова откинув клобук, прислушался. Мысленно ругнувшись на себя, Несмеян замер, перестав даже дышать. Очнулся волхв и, вытянув руки в разные стороны, тихонько опустил ладони на плечи обоих Донских, призывая к осторожности. Горий, и так не шевелившийся, в этот момент превратился в изваяние.

Поводив головой, словно замершая цапля на болоте, колдун успокоился. Ссутулившись и упрятав руки под плащом, он наконец-то шагнул, и спина в чёрной сутане скрылась за отвисшими еловыми лапами.

Несмеян, на этот раз почти не дыша, бесшумно сполз за камень. Ведун ослабил хватку, но руки пока не убрал:

– Пусть отойдут подальше, – прошептал он.

– Светлый, можно я выгляну? – Горий провёл ладонью по густым волосам под головотяжцем, и на лицо стекли тонкие ручейки воды. Он тряхнул головой, словно пёс, сбрасывая брызги.

– Выгляни, – уже полушёпотом разрешил волхв. – Слава Белбогу, уходят варнаки.

Ветер по-прежнему шумел, но уже не так сильно. Закуковала кукушка где-то в стороне ушедшего отряда, и там же возмущенно стрекотнула сорока.

– Провожают гораков, – прокомментировал Несмеян, поправляя мокрую задравшуюся рубаху.

Осторожно поднялся ведун. Вытянувшись, он пристально смотрел вслед отряду. Подскочивший Горий запрыгал на одной ноге, вытряхивая воду из уха:

– Ух, словно искупался.

– Пошли, други, надо торопиться, пока колдун не спохватился и не повернул своих убивцев в нашу сторону.

Одновременно выбрались из зарослей. У кострища было натоптано, мокрые угли матово поблескивали под выглянувшим солнцем. Несмеян недоверчиво покосился на ведуна:

– Как же он повернёт, ежели уже ушёл. Значится, ты сильнее оказался, сумел глаза отвести.

– Суметь-то – сумел, но тут я один бы не справился. Вы силами поддержали, да кукше благодарность – вовремя она меня услышала. Я давно колдуна по хребту направлял, да он сопротивлялся крепко – не хотел внутренний голос слушать, подозревал что-то. Матёрый! Кукша – она как последняя капля, помогла нам куда надо вражину направить. Похоже, он решил, что по его колдовству птица путь указала.

– Ну, пусть так и дальше думает, – Горий ковырял палкой траву у валежины. Склонил голову, что-то разглядывая. И быстро наклонился, что-то ухватив. – Смотрите-ка, чего я нашёл.

На его ладони бугрился каменный… лик Белбога.

– А ну-ка, дай глянуть, – Несмеян протянул руку.

Горий аккуратно, двумя пальцами, подал лик. Дед просветил камень на солнце, и горный лазурит заиграл красками.

– А ведь такие обереги я знаю, взгляни-ка, – он опустил прищуренный взгляд, протягивая находку Воинко.

Тот зацепил оберег за шнурок:

– Моя работа. Я его одному родовичу делал. Погиб он на хуторе двадцать лет назад.