Заметив небольшую груду камней у подножия каменной стены, я поспешила туда. Дождя не было почти неделю, трава и листья высохли, из них теперь отличный фитиль получится. В полной темноте я начала вслепую шарить по земле и наскребла небольшой пучок. Представляю, как глупо я выглядела.

Паника сжимала грудь. Времени совсем не осталось. Если окажешься в лесу после заката, первым делом запали костер. Без него ты легкая добыча.

Я вытащила из ботинка шнурок и привязала его к согнутой ветке, затем проковыряла в ней ножом канавку и заострила вторую ветку. Получился такой грубый лук для добывания огня. Пришлось очень сильно постараться, прежде чем от куска коры пошел дымок. От запаха горящего дерева мое сердце встрепенулось. Я увидела маленькую искорку и тут же раздула ее.

Теперь у меня был огонь и камни за спиной – неплохая защита от того, кто захочет откусить от меня кусочек. Да еще оставался нож. Рукоятка из оленьего рога и такое острое лезвие, что с ним никакие когти не сравнятся. Чертовски хороший нож!

Даже не пытайся уснуть, когда рядом бродит гризли. Я громко завопила, предупреждая медведей и волков, что так просто не сдамся. Если сунутся – будет драка. Если бы охотник меня сейчас видел, то обозвал бы дурой. Ни укрытия, ни воды. Забилась в какую-то нору. Сказал бы, что я идиотка, и заставил бы месяц форель потрошить.

Я такую работу терпеть не могла. У меня на рыбу никогда времени не хватало. Слишком мокрая. И ловить ее трудно. Если честно, мне было лень с ней возиться. Я однажды слышала, что некоторые раньше так развлекались – целыми днями сидели, чтобы одну рыбку поймать. Одну за весь день! После Падения народу не до того стало, а мне уж тем более. Дурацкое занятие. Мне рассказывали, что рыбную мелочь тогда обратно в речку выбрасывали. Если рыбу один раз поймали, то она становится умнее и второй раз уже ни в жизнь не попадется. Прикиньте, эти идиоты разводили умных рыб. Так и без ужина остаться недолго.

Однажды Охотник взял меня на рыбалку. Мне тогда лет двенадцать было. Сказал, что хочет поймать лосося – вроде они тут в одном месте всегда собираются икру метать. Охотник взял сетку, а мне велел учиться их голыми руками ловить. Я простояла по пояс в ледяной воде почти целую ночь. Ни одной чертовой рыбы не поймала, а Охотник вытягивал их одну за другой, словно им не терпелось на сковородку попасть. Я с ним потом целый день не разговаривала, пока он не дал мне белесый вареный глаз и сказал, что это деликатес – лучшая часть рыбы для лучшего охотника. У меня тогда прям в груди потеплело.

Какая гадость! В жизни ничего хуже не пробовала! И ни разу не слышала, чтобы Охотник так громко и долго смеялся. Он редко смеялся, и я сразу перестала злиться. Но рыбьи глаза больше не ела.

В ту ночь медведя я так и не увидела. Слышала, как он бродит где-то неподалеку, храпит и вынюхивает корешки и личинок. Медведи сейчас к зиме готовятся, жир копят, потому едят все, что попадется. В такую пору они особенно раздражительны и если уж надумают кого съесть – меня, например, – то их ничто не остановит.

Вскоре наступило утро, и птицы встретили его своими песнями. Я затоптала огонь и присыпала его землей. Мне только пожара не хватало. И потом – всегда оставляй лес таким, как он был. Обычные правила приличия.

Я зашнуровала ботинок, проверила, на месте ли нож, допила остатки воды и отправилась в путь, надеясь увидеть Муссу за тем хребтом. Через несколько часов я поднялась на вершину. От волнения сердце выпрыгивало из груди.

А потом оно камнем упало в желудок.

Впереди были лишь скалы.