Таиться дальше было бессмысленно. Кланяясь в пояс, как подобает хорошему отроку, я обратился к отцу:

– Разреши мне, батюшка, трудиться возле тебя в кузне, знания перенять! – мне показалось, что именно так надо обращаться к родичам в средневековье.

Кузнец наверно впервые посмотрел на меня, не испытывая отвращение. Сын, да ещё и здоровый – это очень хорошо. Вот только слабоват. Я попытался развить успех, но удалось лишь всех повеселить – безуспешно схватился поднять отцовый молот. На шум прибежала Златка и уже на пару с матушкой принялась обнимать меня исцелённого, попутно измазав слезами и соплями. С того дня я и кушать стал больше. Если раньше мясо на тарелке появлялось украдкой, в тайне от отца, то теперь он сам подкладывал мне куски пожирней:

– Кушай, Дражко, силы набирайся, чтобы молот большой у меня перенять.

Я уплетал с большим аппетитом. А ещё до работы в кузне и когда заканчивалась крица пробовал тренироваться, как мог, вспоминая и адаптируя под детское тельце упражнения из спорта будущего для настоящего времени. Вот такой выверт получился, а я всегда считал, что родители меня не в ту секцию отвели. В моём средневековом спортзале появилась лавка и жердь с поломанными колёсами от телеги, пара прутьев, заменяющих мне мечи, большая деревянная плаха для метания всего железного, что может воткнуться. Получалось не очень, тело мне досталось худое и слабое.

Злата любила сидеть и смотреть, как я дуркую бестолку, поднимая и кидая железки. Смеялась от моих упражнений с подвешенными мешочками, которые раскачивались на верёвках. Сама теми мешочками и норовила меня тюкнуть. Деревенские судачили и приходили подивиться, как так больной мальчишка после утопления вдруг начал здоровьем набираться и заговорил. Думаю, что там на реке Дражко на самом деле помер, и я с Пашкой наверно тоже. Вот и не верь после этого в потустороннее, которое взяло и поселило мою душу в тело мальца. Интересно, а где Дражко-то сейчас? Может раз я вспомнил, как тут всё устроено, он и не делся никуда, а сидит там в уголочке моего сознания и тихо поскуливает.

Во дворе показалась мама и окликнула:

– Дражко, иди до бабки Могуши, она молока даст, крынку не забудь взять, на лавке сохнет.

Я побежал в дом за крынкой и посохом – теперь везде ходил с жердиной выше моего роста, как волшебник из сказки. Большая палка была и тренажёром для рук и защитой от достающих мальчишек. Моё исцеление не избавило от постоянных попыток пацанов толкнуть деревенского дурачка в коровий кизяк или надавать по сопатке мымру, чтоб знал впредь, как за юбками прятаться.

В деревне тишина, все взрослые при деле. Почти до речки добежал, как вдруг получил по затылку сильный удар, я растянулся на тропинке, крынка откатилась в траву. Вокруг раздался смех и издевательские реплики:

– Ой, Мымра выгнали одного, прятаться тепереча за кого будешь?

Рукой нащупал набухающую шишку. Это они камнем что ли? Мальчишки собирались повеселиться. Меня окружили, наверно приготовились серьезно вывалять в грязи и попинать, неимоверно захотелось исчезнуть, спрятаться, сжавшись в комочек. Нет, нельзя сдаваться, ползая в пыли, рыдая навзрыд и умоляя, чтобы пожалели и отстали, они от этого ещё пуще приставать станут. Сейчас неважно, что их больше и что они сильней, надо просто упереться и не уступать, пусть бьют. Я перевернулся на спину и крутанул свой посох, пройдясь по ногам как по забору палкой, удалось достать почти каждого. Нападающие попадали и завопили. Стараясь не упустить преимущество, вскочил на ноги и начал лупить жердиной всех, до кого успел дотянуться. Мои обидчики разбегались с воплями: