Серега услышал тихие осторожные шаги позади себя, но не оглянулся, зная, что это кто-то из своих.

– Что, не спится, Волк? – спросил его сотник Кринаш.

Одинцов не ответил. Он помнил насмешливое выражение лица сотника, когда воевода распекал его.

– И ведь не скажешь, что в этих местах война идет, – задумчиво произнес Кринаш. – Мы не могли прийти к тебе на помощь. Ослушаться приказа воеводы нельзя. Тебе почему-то сходит с рук дерзость и самоуправство. Но вздумай кто из нас пойти против слова Глухаря, тотчас был бы разжалован в рядовые и тянул бы лямку в той же сотне, которой недавно командовал.

– Твои извинения приняты, – грубо сказал Серега.

– А я и не извинялся. С чего ты взял? – Кринаш удивленно хмыкнул. – Ты выскочка, ты чужак. Таких, как ты, не любят и вряд ли полюбят. Я тоже чужак. Родился в княжестве Гарим. В детстве я часто наблюдал, как на гладиаторском ринге люди сражаются с фартерами, бойцовыми псами. Я знаю, на что они способны. Убить их очень тяжело. Поэтому я сильно удивился, когда тебе удалось справиться в одиночку с двумя псами. Это заслуживает уважения. Но! Я начинал свой путь простым рядовым. Десять лет назад мне довелось сражаться против упаурыков…

Кринаш покосился на Одинцова. Серега хранил спокойствие, хотя вопросы роились в его голове. Кто такие эти упаурыки? Что происходило десять лет назад? Как не попасться на таких простых историях, которые, похоже, здесь знают даже необразованные мальчишки.

Кринаш словно почувствовал неуверенность Одинцова и решил просветить его.

– Десять лет назад с востока к границам княжеств пришла угроза. Великое ханство Упаурык двинуло свои войска на запад. Ни одно княжество или баронство в одиночку не могло справиться с армией упаурыков. Тогда князья приняли решение объединить армии и отразить угрозу. Нам удалось выстоять. Даже ягарыки, элитная гвардия Востока, не смогла сломить наше сопротивление. Многие из солдат в нашей армии сражались тогда с восточными безумцами. А что делал в то время ты? По возрасту ты подходишь. Если ты где-то служил, то должен был попасть на ту войну. Если не служил, то чем занимался?

Одинцов криво усмехнулся, но предпочел промолчать.

– Никто о тебе ничего не знает, Волк. Поэтому ты никогда не станешь в нашей среде своим. Пока тебе сопутствует удача, ты на коне. Но если удача отвернется от тебя, ты окажешься под копытами, и жизнь растопчет тебя. Так что опасайся…

– Вот смотрю я на тебя, – оборвал откровения Кринаша Одинцов, – и думаю о том болоте, в котором вы все привыкли вязнуть. Ваша жизнь это сплошная война с трясиной. Вы так привыкли к ней, что когда появляется человек, способный бесстрашно ходить по болоту, очень ему удивляетесь, начинаете его ненавидеть и всеми силами пытаетесь спихнуть его в свою трясину, чтобы он не выделялся, был таким, как все. Тонуть вместе всегда приятнее, чем чувствовать чье-то превосходство. Так вот, хочу тебе доверительно сообщить…

Серега заговорщицки осмотрелся по сторонам и понизил голос до шепота:

– Скоро. Очень скоро окружающий мир изменится. Все уже не будет таким, как ты привык видеть. Те, кто тонул и не поймут всех изменений, утонут. Те же, кто вовремя почувствует, куда дует ветер, и попробует измениться, возможно, окажутся на коне. В древности было проклятие: «чтоб ты жил в эпоху перемен». А древние знали толк в проклятиях. Так вот эпоха перемен приближается, друг мой. И только ты можешь определить, по какую сторону баррикад хочешь оказаться. Советую об этом подумать. Потому что я не намерен тонуть в вашем болоте, а если потребуется, я взорву его.