Словно услышав мои мысли, дед сказал:
– И чего его вынесло на дураков этих? Гулял бы себе, жирок нагуливал. Спать бы лег, а весной детишек наделал бы. Эх… вся пакость в тайге от человека, точно тебе говорю…
До зимовья добрались в молчании. Там я быстро ощипал пару жирных крякашей и сообразил шулюм.
Поели тоже в молчании. Настроение у деда было аховое. Медведя ему было очень жалко. Не меньше, чем рыбаков этих непутевых.
Уже перед сном, когда пили чай, дед Матвей сказал, глядя в огонь:
– Всегда нужно помнить, кто в тайге настоящий хозяин. И вести себя подобающе…
Наутро я уехал, прихватив трофейного глухаря и пару уток. Дед Матвей провожать меня не стал – с утра он умчался в деревню. Пусть мужики приедут и медведя заберут. А шкуру ему отдадут потом… Но перед уходом не забыл затеплить костерок и подвесить над огнем котелки с шулюмом и чаем.
Я позавтракал, вспоминая его добрым словом. Очень он по-хозяйски все делает, душевно и гостеприимно. И обо мне позаботился. Так что я выложил из рюкзака тушенку, сахар с солью и другой припас, оставил в зимовье – деду Матвею пригодится.
Шел по тайге к лесовозной дороге и думал о том, кто все же хозяин в тайге?…
Борзый
Раннее – раннее утро, почти ночь. Густой белый туман висит над рекой, прячется в дремучей тайге по берегам и холодит кожу. Крупные звезды уже почти не видны. Скоро рассвет. Август в том году выдался на редкость контрастным: днем жара, ночью же зябко.
Пахнет остывшей за ночь травой, тайгой и грибами. Я сижу у костра и пью чаек со смородиновым листом. Благо смородины в этих местах богато… Я жду. Скоро солнце покажется над горизонтом, разгонит густой таёжный сумрак и растопит туман.
Я приехал сюда вчера под вечер, наслушавшись рассказов о местных рыбных богатствах. Взял и поплавочки, и спиннинги – разведывать, так по полной программе!
Начать решил с поплавка. Рогульки под удочки я вырезал и установил еще с вечера, облюбовав уютное местечко под раскидистым тальником. Черви накопаны, манка замешана… пора.
Быстро наживил и забросил обе удочки. Поплавки еле видны в неверном утреннем свете, туман чуть приподнялся над водой… тихо. Только комары пищат звонко и где-то в тайге за спиной что-то похрустывает. Ожидание первой поклевки всегда особенное, а уж на новом месте…. В голове невольно крутятся мысли о рассказах друзей про эту речку: и окуни со щуками, и вездесущие караси с плотвой, и даже лини и пескарь встречаются в этой речке.
Речка неширокая, метра 4. Берега густо заросли тальником и черемухой, а дальше – глухая тайга. Течение местами почти неощутимое, есть омутки и небольшие перекаты. Очень интересная речка. Там, где я раскидал снасти, глубина около 2,5 метров, а под тем берегом течение.
Зеркальная гладь воды отражает в себе небо и склонившиеся над водой кусты. Поплавки застыли недвижимо… и вдруг правый поплавок качнулся. Сердце сбилось с ритма и начало разбег. Рука помимо воли метнулась к удочке… Поплавок завалился на бок и стремительно пошел в сторону! Подсечка, рывок, недолгое сопротивление и золотой карась заворочался в траве, тяжело шлепая хвостом. Отлично. Удочка заброшена, и ожидание новой поклевки, еще более жгучее) Я настолько увлекся рыбалкой, что не сразу услышал странные звуки за спиной. Повернувшись, я обомлел.
Здоровенный рыжий котище самым наглым образом поедал моего карася, придавив его лапами к земле и прижав уши. Откуда он тут взялся? До ближайшей деревни километров 5! Увидев, что я его заметил, котище и не подумал убегать. Он злобно на меня ощерился, сверкнув глазами и напружинившись, как для броска. Ах негодяй! Ну поделом, надо рыбу в садок убирать. Я протянул к нему руку, будто бы собираясь забрать рыбу. Ух как сверкнули глазищи! Желтые с огромными зрачками, усы встопорщены, уши прижаты к голове. Котяра отмахнулся от меня лапой с растопыренными когтями и утробно зарычал… Поняв, что я на его (уже его) добычу всерьез не посягаю, рыжий продолжил смачно хрустеть карасинной головой. Я решил ему не мешать и вернулся к рыбалке…