Проснувшись, Теодрик хотел вновь обернуться волком, но передумал. Если истинная позволила ему обнимать и ласкать себя, значит, больше его не боится. Так чего таиться и изображать из себя послушного пса? Он мужчина. Ее мужчина. Пусть привыкает, что теперь он будет возле нее таким.

Пока Ева спала, Тео снова натаскал воды, подбросил дров в печь, посмотрел, что осталось в погребе. Видимо, ее семья уходила из деревни в спешке и налегке, потому что внизу оказались запасы летнего урожая: мешки с картошкой и морковью, соленые грибы, сушеные фрукты и прочее. Небогато, но сразу видно, что его истинная до того, как попала в лапы выродка Лиама, не голодала.

Теодрик сходил к ближайшей речушке и поймал рыбу, вернулся и приготовил ее на огне. К рыбе пошли овощи. Возня и запахи, конечно же, разбудили Еву, и она вскочила на постели, заспанная и взъерошенная, как маленькая птичка.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Не видно? – обернулся Тео. Кухня была отделена от спальни условными деревянными столбами, которые удерживали крышу. Неудобно, если хочешь уединиться, но так он мог наблюдать за спящей Евой. – Готовлю нам завтрак. Лапами это было неудобно, а сейчас могу вернуть тебе долг.

– Ты мне ничего не должен, – проворчала истинная и, завернувшись в одеяло, пошла умываться.

– Вот и понимай теперь, удовлетворил я луну или нет, – пробормотал себе под нос альфа.

Ева умылась, затем спряталась за широким столбом, а вынырнула оттуда уже в другой одежде. У Тео глаза на лоб полезли, когда он увидел луну, щеголяющую в мужской одежде, а после его брови сошлись на переносице. При виде истинной в штанах и заправленной рубахе, подчеркивающей тонкую талию, он сам чуть не порвал собственные штаны, настолько в паху стало колом. Волк внутри зарычал, требуя ее присвоить или хотя бы переодеть.

– Это что такое? – все-таки рыкнул Теодрик.

– Что? – Ева непонимающе вскинула брови.

– Почему ты в мужской одежде?

Он моргнула, а затем посмотрела на него с вызовом.

– Это моя одежда. Знаешь ли, по лесу в платьях не набегаешься, когда ты единственный охотник в семье!

Тео едва прикусил язык, чтобы не напомнить ей, что она вполне успешно бегала по лесу в платье. Вместо этого заявил:

– Тебе больше не нужно охотиться. Теперь это буду делать я.

Видимо, зря, потому что Ева вмиг закрылась, помрачнела и посерьезнела. Сразу стало понятно: ничего хорошего не жди.

– Кстати, об этом, – сказала она, подходя ближе. – Как от этого избавиться?

– От чего?

– От истинности.

Теодрик сначала не поверил собственным ушам, а когда поверил, то… У альфы из груди вырвалось утробное рычание, оно принадлежало как волку, так и мужчине. Шутка ли, избавиться от истинности? Самого дорогого дара богов! Того, о чем мечтает любой волк, еще будучи волчонком. А эта женщина желает разорвать божественную связь, разорвать и растоптать, как какой-то сорняк. Такого он стерпеть не мог. Ни стерпеть, ни понять.

Теодрик снова зарычал и шагнул к Еве, позабыв про завтрак и даже ее неподобающую одежду. Видимо, он сейчас выглядел страшно, потому что девушка ойкнула и попятилась.

– Ты хочешь избавиться от истинности? – прорычал он, до конца не веря в это.

Ей хватило храбрости остановиться, не пятиться от хищника, но не ума, чтобы успокоить его. Вместо этого она выпятила грудь вперед, яростно сжала кулаки.

– Да, мне не нужен истинный. Мне не нужен ты. Не нужна это изматывающая жажда, вой на луну. Не нужно это превращение в непонятно кого…

– Почему же непонятно в кого? – ядовито перебил ее Тео. – Очень даже понятно в кого. Ты превращаешься в волчицу.

– Я. Не. Хочу. Превращаться в волчицу, – чеканя каждое слово ответила Ева. – Вот и спрашиваю, как это прекратить.