Второй визит к Лебедеву Иван Федорович нанес двадцать девятого сентября, вечером. У него оставались в запасе лишь ночь и следующий день из недели, отпущенной ему окружным прокурором московской Судебной палаты действительным статским советником Завадским на расследование этого убийства. После чего должно было последовать отстранение его от дела и перепоручение ведения расследования другому судебному следователю. Но Воловцов придумал план, как взять убийцу с поличным. И привлек к исполнению этого плана Лебедева. У них все получилось, после чего приятельские отношения мгновенно перетекли в дружеские…

Второго октября, как и было обговорено, Иван Федорович снова заявился к Лебедеву. Начальник московского сыска принимал в это время отчет от одного из своих агентов, поэтому Воловцов решил подождать его завершения в приемной. Через четверть часа агент покинул кабинет главного московского сыскаря, и судебный следователь Воловцов вновь предстал перед Лебедевым.

– Слушай, у меня такое впечатление, что ты так и не покидал моего кабинета со вчерашнего дня, – глядя на него, улыбнулся Владимир Иванович. – Прямо прописался в нем… Может, в секретари мои поступишь? А что, из тебя получится вполне дельный секретарь…

– У тебя уже есть секретарь, – ответил Воловцов. Судя по настроению Лебедева и по тому, как встретил сыскарь судебного следователя, вчерашняя просьба, похоже, была исполнена. – И у меня к тебе встречное предложение. Давай, я тебя в помощники к себе возьму. Знаешь, есть вакансия. А что, малый ты проворный, весьма смышленый, мне как раз такого не хватает…

– Смышленый? Проворный? – густо хохотнул Лебедев. – Что ж, благодарствуйте за приглашение, господин судебный следователь по наиважнейшим делам. Токмо ведь его обдумать малость надоть. – Владимир Иванович слепил простецкое лицо и стал похож на деревенского парня. – А оклад жалованья какой положите, господин хороший?

– Не обижу, – рассмеялся Воловцов.

– Ну, и я тебя обижать не собираюсь. Просьбу твою выполнил, хотя, честно признаться, было непросто. Едва успел к твоему приходу…

– Так я в тебе и не сомневался, Владимир Иванович, – произнес Воловцов. – Знал, к кому стоит обращаться.

– Спасибо, Владимир Иванович, – ответил Лебедев, пододвигая к нему несколько листков бумаги. – Вот отчеты по интересующим тебя личностям. Всего – девять человек.

– Ты – маг и волшебник, – с нотками благодарности проговорил Иван Федорович.

– Что есть, то есть, этого не отнять, – кивнул Лебедев и серьезно посмотрел на Воловцова: – Работай, следователь…

В этапную партию арестантов сбивали в Таганской пересыльной тюрьме. Каждые две недели выходила из ворот Таганки под главенством конвойного офицера и команды солдат партия арестантов. Впереди шли каторжане в кандалах, посередке – переселенцы, скованные по рукам цепью по четверо, зато без ножных оков, за ними – женщины, тоже скованные по рукам, а в самом конце – длиннющий обоз с больными и женами с детьми, что следуют за своими мужьями да отцами на сибирское поселение. По бокам, спереди и сзади колонны следовали конвойные солдаты, хмурые, как и сами арестанты: чай, тоже на каторгу идут, только колодники – за дело, а солдаты – по службе… Таковой порядок установлен был еще со времен Александра Благословенного и с той поры являлся неизменным и обязательным, как восход солнца…

Партию колодников тотчас окружала толпа зевак, и бывалые из арестантов зачинали милосердную старинную песню, от которой не у одних баб да стариков, что стояли в толпе, наворачивались слезы…