Мать вышла на свободу первой. Забрала меня из тюремного приюта, в котором я находился после рождения. Ей также вернули из детдома остальных детей, мы возвратились в посёлок Валиханово Карагандинской области, где семья жила раньше. В начале шестидесятых годов закончился срок заключения у отца. В стране к этому времени поменялась политическая обстановка: у власти находился Хрущёв, при нем законодательство стало чуть мягче, и депортированным кавказцам разрешили вернуться в Чечено-Ингушскую республику. Отец жить с нами не захотел, забрал двух старших детей – сестру и брата и уехал с ними в город Грозный. Я и младшая из сестёр остались с матерью в Казахстане. Мать начала опускаться: полюбила алкоголь, постепенно превращаясь в пьяницу. От одного из своих собутыльников вскоре родила внебрачного братишку – аборты в то время были запрещены. Жили мы бедно и голодно, главное воспоминание о том времени только одно – мне постоянно хотелось кушать.

Матери не нравилось моё имя Али, она стала называть меня русским именем – Сергей. С какого-то времени во всех официальных документах меня стали записывать как Сергея Александровича Вадуева. Первый паспорт и последующие были мне выданы именно на это имя, а не на имя Али Арбиевича. Мать хранила обиду на отца, считая его предателем, по этой причине не желала, чтобы в семье что-то напоминало о нём. А лично для меня большой разницы не было, как меня будут звать, ведь отец и меня предал.

Свою мать я ненавидел, так как она обо мне нисколько не заботилась и была равнодушна к моей судьбе. В шесть лет она посылала меня торговать анашой, в одиннадцать лет требовала взять на себя чужое убийство, в моём присутствии без всякого стыда ложилась в постель со своими сожителями. Эти люди командовали у нас в доме, били меня, выгоняли на улицу в любое время суток. От такого отношения я становился злым и жёстким, как волчонок.

Мы – я, сестра и младший брат – всё время находились на улице, были предоставлены сами себе. Улица нас и воспитывала. С шести лет я стал приобщаться к воровскому ремеслу, стоя «на стрёме» во время краж, совершаемых взрослыми. С той поры я начал самостоятельно зарабатывать на жизнь. И дело было не только в попытке выжить, мне стал нравиться опасный и в то же время очень азартный криминальный мир.

Хоть сам я был ещё мальчишкой, но много помогал брату с сестрой. Доставал им еду, покупал на ворованные деньги одежду. От окружающих людей добрых слов никогда не слышал. Нет, ошибаюсь, есть один человек из тех времён, которого я всегда вспоминаю с теплотой. Это моя классная руководительница, учившая меня в школе с третьего по пятый класс. Зная про наше с сестрой и братом бедственное положение дома, про отношение к нам матери и её «друзей», она часто давала нам деньги, водила к себе домой покормить, покупала продукты. За всё то хорошее, что она сделала для нашей семьи, я безгранично любил и уважал эту женщину, …пронёс эти чувства через всю жизнь, …всегда сильно сожалел, что наша мать была не такой.

В тринадцать лет я навсегда ушёл из дома. Жил, где придётся и как придётся. С родными стал встречаться крайне редко.

На лозунги нашего советского государства я никогда «не вёлся», потому что оно не сделало для меня ничего хорошего. Мне от него – одни беды. Я государству никогда не был нужен, как и моей матери, потому и не хотелось жить по его правилам и законам. У меня есть собственное, отличное от вашего, понимание справедливости, достоинства и чести. Я, например, никогда не обижал бедных и обездоленных людей – сам из таких. Богатство отнимал только у тех, кто по моему убеждению нажил его нечестным путём: у партийной номенклатуры, «цеховиков», спекулянтов, валютчиков, жадных до денег «урок»…