Георге уставился на Тиранду, внимательно осматривая её. Его взгляд скользил по её фигуре, отмечая каждый изгиб. Он похабно улыбнулся, что Михею совсем не понравилось.

– Где же нам ещё быть? – Михей усмехнулся и подозвал Люпуса к себе. Пёс сел рядом. – Ты вчера сдал мне стадо, далеко бы мы не ушли.

– Тогда я тебя осчастливлю. Хватай Инию и живо домой. Вас отец ищет.

– Зачем? – спросил Михей.

– Вот вечно ты так. Ищет он. Больше знать тебе не надо, – Георге усмехнулся. – Меньше думать надо…

– По личному опыту знаешь?

– Засранец. Твой дозор окончен – дальше мы с Люпусом.

Пёс зарычал, глядя на Георге.

– Он не хочет. Тут ещё три собаки. Вы справитесь. – Михей усмехнулся, поднялся и схватил корзинку.

– Раз так, то корзинку оставь мне, а пса забирай. От него всё равно нет толку. – Георге нагло улыбнулся.

– Не растеряй отару, – бросил Михей на прощание.

– Тиранда, можешь остаться со мной. – Георге подмигнул ей.

– Вот ещё! – Она подхватила Инию за руку и пошла в сторону деревни.

Михей хмыкнул, пожал плечами и пошёл за ними. Люпус радостно семенил рядом.

Облака успели заполонить всё небо, белая пелена быстро сгущалась, превращаясь в грозовые тучи. Не к добру всё это.

Михей с девчонками спустился с холмов к деревне. Люпус следовал рядом с ними, постоянно приподнимая уши, прислушиваясь к каждому звуку. Он был насторожен, и это смущало Михея. Их путь пролегал через главную площадь Драгоста, которую с трудом можно было назвать площадью. Это была большая протоптанная поляна – хотя господин Влад обещал замостить камнем её уже лет пять, – в центре которой возвышался высокий столб с перекладиной. В праздничные дни на нём устраивали качели для малышни, украшали лентами и цветами; в обычные – приносили подношения Босоре: сладости, хлеба – и оставляли записки, в которых просили свести влюблённых или исцелить болезни; но иногда его использовали, чтобы вздёрнуть преступников, чаще из пришлых работников, которые появлялись в Драгосте с началом полевых работ. Никто не называл его виселицей, боясь накликать беду.

Вокруг столба столпился народ. Михей нахмурился – предчувствие Люпуса было верным. Иния дёрнула его за рукав, приглашая присоединиться к толпе. Он замер, не решаясь остановиться – вряд ли Василе будет рад, если они придут слишком поздно. Но сестра, не дождавшись его решения, направилась в самую толчею. Тиранда бросила на него грустный взгляд, который говорил, что она понимает его, но любопытство сильнее, и пошла за Инией. Михей выругался под нос и пошёл за ними. Он продолжал чихвостить про себя Инию, так как она нагло протискивалась сквозь плотное кольцо собравшихся. Вот надо же ей всё увидеть собственными глазами. Неугомонный ребёнок! Ему пришлось извиняться за неё и Тиранду, ловя на себе недобрые и недовольные взгляды. Михей выдавливал из себя вежливые улыбки, но точно знал, что они ничем ему не помогут. Оказавшись в первых рядах, Иния победно остановилась и уставилась перед собой. В центре стояли две девушки в одинаковых чёрных платьях и мужчина в чёрном кожаном доспехе, за ними притаилась шеренга из пяти солдат, внимательно наблюдавших за происходящим. Не к добру это. Совсем не к добру.

– Каждая семья Драгоста должна отдать по одной дочери, – сказал мужчина. – Вы сами вольны выбрать, кого отдавать.

– А если дочек нема? – спросил дрожащим голосом кто-то слева. Михей повернул голову, но не рассмотрел говорившего.

– То вам повезло, – сказала рыжеволосая девушка. – Молите Босору, чтобы так и дальше было. – В её зелёных глазах плясали злые огни; она издевалась.

– Да сколько можно девонек отдавать госпоже? Так в деревне никого не останется, – возмутилась старуха Анна, в ветхом платье и закутанная в шерстяную шаль не по погоде. Она подняла клюку, будто хотела придать словам вес. – Побойтесь Босору! Вот в других жудецах такого нет…