– Крысь, есть хочешь?

С табуретки донеслось истошное мяуканье.

Ну кто бы сомневался?

Я открыла кошачьи консервы, обеспечила питомца едой и спокойно выдохнула. Все. Крыся нейтрализован. Поест, умоется и задрыхнет на облюбованном стуле.

А я… А мне предстоит работа.

Я вытащила из кучи в сенях старое металлическое ведро, нагрела воды и принялась за уборку.

За окнами бесконечно сыпал снег, тусклое декабрьское солнышко стремительно двигалось к закату, а я все драила, чистила, мыла. Как заведенная. Еще бы! Мое первое собственное жилье. Мое! Собственное!

«И все равно, под звуки поцелуев мы уснем и проснемся, – громко пела я, пританцовывая и оттирая кухонный шкаф. – Вместе проснемся…»

Та-а-ак, одно круговое движение бедрами, два – тряпкой.

«Вместе проснемся», – повторила слова незамысловатого хита, насухо протерла зеленую, как выяснилось, столешницу, и в этот момент услышала за спиной громкий кашель.

Резко обернувшись, уткнулась носом в пуговицу. Черную. Гладкую. С двумя дырочками.

Поднимая взгляд, уже знала, что увижу дальше. Четко очерченные губы. Янтарные глаза. Нос с горбинкой.

– И снова, здравствуйте, – иронично поприветствовала своего недавнего провожатого.

– Есть разговор, – не обращая внимания на мою иронию, коротко заметил тот и, подхватив Крысю, освободил табуретку.

Кошарик, очнувшись от сладкого сна, сначала замер в огромной ладони, а потом истошно замяукал и стал ожесточенно вырываться.

– Зеленки в доме нет, – предупредила я, а сама, не отрываясь, глядела на крупную руку, на которой мой котенок смотрелся маленьким рыжим комочком.

– Что? – переспросил незнакомец.

Вот, кстати, странность – почему он до сих пор не представился?

– Нечем, говорю, ссадины обрабатывать, – пояснила я, – так что, лучше отпустите Крысю, пока он вас всего не исполосовал.

– Да это, я смотрю, не кот, а тигр, – хмыкнул гость.

Он опустил котенка на пол и слегка подтолкнул в мою сторону.

Крыся рассерженно зашипел. Его яркая шерсть встала дыбом, спинка выгнулась горбом, пушистый хвост воинственно задрался.

– Иди уже, герой, – усмехнулся мужчина, но тут же посерьезнел и обратился ко мне: – Присаживайтесь.

Он указал на табуретку.

– Что вы, все лучшее – гостям, – усмехнулась в ответ. – Располагайтесь, я постою.

Янтарные глаза мрачно блеснули. На щеках появились желваки, но тут же исчезли. Похоже, мужик умеет держать себя в руках.

– Что ж, не хотите – дело ваше, – спокойно произнес гость.

Он подошел к столу и выложил на него пять внушительных пачек. Зелененьких таких. Ровненьких. С бумажными опоясками.

– Вот деньги за эту халупу, – без долгих предисловий, отчеканил он.

– Чего?

Я даже растерялась от неожиданности. Ничего себе заявочка!

– Нет, все-таки со слухом у вас проблемы.

Мужчина посмотрел на меня с жалостью.

– Я покупаю твою развалюху, – громко повторил он.

– Вы что делаете? Покупаете?

Смысл сказанного медленно доходил до меня, и я чувствовала, как внутри, там, где еще так недавно было светло и радостно, вскипает злость.

– Да.

Короткое, емкое слово прозвучало, как выстрел.

Я посмотрела на гостя, отложила тряпку и воинственно выпятила грудь. Не сказать, чтобы она у меня такая уж внушительная, но на третий размер наберется. Вот весь этот размер я и выдвинула вперед, а для пущего эффекта еще и руки в бока уперла.

– Ага. Сейчас, – насмешливо посмотрела на незнакомца. – Разбежались!

– Здесь пятьдесят тысяч, – ровно произнес тот, а потом посмотрел на меня и счел нужным пояснить: – Долларов.

– И что?

– Мало? Хорошо.

На стол легла еще одна зелененькая пачка. Потоньше.

– Устроит?

Я молча покачала головой.

– Этой халабуде красная цена – пол ляма. Деревянных.