Самсон пролежал в дебрях ежевики ровно столько, сколько хватило его телу, чтобы провалиться на самое дно. После первой попытки выбраться он подумал, что некоторые идеи Георгия могли бы пригодиться инквизиции. Боль от затрещины, полученной пару минут назад, была несравнима с тем, что делали колючие ветки ежевики, касаясь оголенных участков его тела. Самсон не мог выпрямиться, не мог сесть, не мог лечь. Он ворочался в сложном положении, при котором его ноги находились выше головы, а руки доставали до земли и при этом не служили надежной опорой. Колючки оплели Самсона, и каждое движение, предпринимаемое в попытке выбраться, кончалось тем, что он получал укол под ребро.

По мере того как его тело охватывал огонь, Самсон все ближе подходил к мысли позвать кого-нибудь на помощь. Но крикнуть ему не давал сухой стебель с десятком мелких колючек, оплетший его горло, точно щупальце осьминога. Мальчик был почти на пределе отчаяния, когда меж пальцев его скользнул влажный змеиный хвост. С тихим шелестом хвост поменял положение и свернулся кольцом в том месте, где другая рука Самсона не давала левому боку напороться на сук. Боль перестала мучить мальчика. Тело его вмиг распрямилось, ноги обрели опору. Шипы дикой ежевики отцепились от него, колючие стебли лопнули, и Самсон с криком вылетел из кустов, точно пушечное ядро.

Очутившись на поляне, мальчик осмотрелся: заметил ли его кто-нибудь, не бежит ли на яростный вопль, вырвавшийся из его груди так же внезапно, как и сам Самсон – из кустов ежевики. Никто не спешил ему на помощь. Глухой лес шелестел под сумрачным небом. В кронах задувал ветер, и шум стоял такой, что даже поезд был слышен, как будто идущий вдали за горой.

Самсон отряхнулся, собрал оставшиеся пакетики с ванилином и помчался к дому семьи Покойченко. На ходу он обдумывал оправдание тому, что пакетиков ванилина не хватает. Денег у него больше не было, следовательно, врать придется не только Юлии Покойченко, но и матери с отцом. А так как Самсон это ужасно не любил, по дороге его начало трясти, и он стал сомневаться, что сумеет вызвать в людях доверие.

Впрочем, Юлию Покойченко затронуло вовсе не отсутствие половины долга и не колючки, усеявшие лицо мальчика. В шок ее привел чудовищный след пятерни на левой стороне лица Самсона. Отпечаток был такой, словно его выжгли. Там, где пальцы руки задели ушную раковину, проявлялась синева, а там, куда угодила ладонь, растеклось белесое пятно.

– Тебе нужно зайти, – все, что произнесла Юлия Покойченко, и после получасовых примочек дезинфицирующим средством, работы пинцетом и наложения повязок на наиболее поврежденные участки кожи вид Самсона уже не был таким пугающим.

Мальчику стало лучше, но лишь отчасти. В доме Покойченко он почувствовал себя в безопасности и в ходе своего пребывания выяснил, что добродушная, отзывчивая и заботливая Юлия Покойченко оказалась фельдшером «скорой помощи» с высшим терапевтическим образованием. По счастливой случайности Самсон стал первым, кому она оказала медицинскую помощь после переезда с севера страны. Юлия пообещала, что царапины от колючек начнут заживать к завтрашнему утру, но для того чтобы это происходило быстрее, их необходимо дезинфицировать. В ответ Самсон пообещал, что проведет все воскресенье в дезинфицирующем средстве, лишь бы к утру понедельника быть целым и невредимым.

Также он пообещал, что вернет четыре пакетика ванилина завтра после школы. Он купит их в магазине в Гайдуке и больше никогда не будет рассчитывать на единственный продуктовый магазин на хуторе Убых, где сегодня в продаже их оказалось всего шесть. Самсон сделал все, чтобы правда отразилась на его лице, и Юлия не стала докучать новому соседу. Только посоветовала ему внимательнее смотреть под ноги, потому что Убых всегда был настолько глухим местом, что помощь могла вовремя не успеть.