Он недолго смотрел на меня, прежде чем с ревом броситься в мою сторону. Я выстрелила наугад и бросилась бежать, нарушив сразу несколько постулатов. Отец заставлял учить меня правила охоты на разных животных, если вдруг я решу пойти в охотники, но они не пошли мне впрок. Я вспомнила о них лишь, когда нарушила. Во-первых, я не убила кабана с первого выстрела. Во-вторых, убежала, хотя должна была дать ему подойти поближе и просто отскочить в сторону. Тогда он убежал бы прочь и больше не полез на меня.

Я забралась на достаточно мощную для моего веса липу и оглянулась. Под ладонями, что обхватили её прочные ветви, я чувствовала влагу ночного дождя и вцепилась крепче, ощущая скольжение рук о молодую гладкую кору. Животное с разбегу налетело на мое дерево и, словно рикошетом этого удара, липа оттолкнула меня от своей скользкой коры вместе с градом серебристых капель дождя. Собрав удары почти трети ветвей, расцарапав в кровь лицо, локти и бедро, получив мощный удар в грудь, я смогла оттолкнуться от ствола в метре от земли и приземлиться на ноги за спиной кабана. Но в следующий миг я повалилась на колени, задыхаясь от полученного удара в солнечное сплетение, а потом на бок.

В ушах стоял жуткий шум, похожий на треск, но я заставила себя поднять затуманенный взгляд на животное. Кабан яростно раздирал кору у подножья дерева, силясь согнать меня вниз, и даже не догадываясь, что я лежу на земле у его ног. Моя кровь была размазана по ветвям, что он терзал, и зверь не мог разобрать, где я нахожусь, но чуял, что я где-то рядом. Меня сковал страх и ужас от близости столь опасного существа, и я боялась пошевелиться. Я почти не слышала его ярости, но мне было достаточно видеть его.

Вдруг стук в ушах усилился, и мои глаза стала застилать красная пелена. Так моя самая страшная и кровожадная сущность выходила наружу. Внутренний голос, сладкий и до боли знакомый, нашептывал мне, взывая к моим страхам и баюкая меня: «Впусти меня… Я заберу твою боль… Заберу твой страх… Всё будет хорошо… Впусти…»

Я расслабилась и позволила ему завладеть мною, понимая, что не могу сопротивляться его власти и что он, возможно, единственный, который может вытащить меня из этой переделки. Секач в ярости обернулся на меня, когда я поднялась на ноги и неспешно отряхнулась. Я смотрела на него сквозь алую пелену новой меня, сильной меня, страшной меня. Боль ушла, как и страх. Ни шума в голове и ушах, ни боли от ссадин и переломов. Улыбнувшись одним уголком рта, я перепрыгнула через метровое животное и помчалась прочь. Зверь пустился вслед за мной, выворачивая на ходу кусты и молодую поросль. Он кряхтел и ревел, пытаясь запугать меня, заставить остолбенеть от страха, сделать ошибку и позволить ему нагнать меня. Но я не могла этого допустить, как не могла допустить и того, чтобы все закончилось моим трусливым бегством.

Меня окутало наслаждение от его злости и ярости. Он так неистово хотел нагнать меня и вспороть мне живот своими клыками-секачами, затоптать мое тело копытами, пока я не перестану дышать, и даже больше, сожрать мои внутренности, как трофей победителя. Но сегодня трофей должен был достаться мне.

Я резко остановилась, пока он не потерял ко мне интерес, и пустила ему в бок стрелу, зная, что это одно из самых крепких мест зверя. Я не старалась убить его, а лишь разжечь его ярость, и добилась своего. Он взвизгнул от неожиданной боли и, остановившись передо мной, стал неистово рыть копытами землю, пыхтя и едва сдерживая свою ярость. Адреналин вновь ударил мне в голову, и я расхохоталась. Ох, как же мне это нравится! А когда соперник ещё и так опасен, победа будет в стократ слаще. Он глушит свой страх под яростью и гортанным ревом, но я все равно ощущаю его ужас на кончике своего языка. Он боится меня, и правильно, как и я боюсь его, что тоже не безосновательно. Кто будет сегодня победителем, а кто будет мертв? Я пустила в него ещё три стрелы, попав в бока и в голову, но не пробив череп, и вновь побежала прочь. Он, рыча и неистово мотая головой, следовал за мной по пятам, не желая сдаваться и отпустить меня живой. Он жаждал мести, крови, моей плоти, как и я жаждала его страха, его ярости, его смерти. Откинув на ходу лук, я выдернула из-за пояса кинжал и, дав кабану почти нагнать меня, чуть отступила в сторону. Мое бедро вдруг вспыхнуло, когда животное пробегало мимо, но тут же затихло. Я позволила кабану чуть опередить меня и последовала за ним. Он не мог понять, куда я подевалась, и продолжал бежать вперед, ощущая мой запах где-то поблизости.