Викинги были совершенно непохожи ни на одно из многочисленных формирований сибирских, или даже российских земель, будь то хоть анклавы Светящихся, берлоги отродьев, передвижные лагеря бродяжников, вольницу или систему Убежищ. И это не говоря уже про колхозы или уцелевшие Города, вроде Новосибирска. Может, только на военизированные братства Миссионеров, но только там все более по-армейски, что ли…

Было очевидно одно – сформировалось северное поселение много лет назад и, пожалуй возможно, еще даже до Четвертой войны. Здесь издавна всему было определено свое место и отлажено в гармоничный механизм. Одного взгляда на хирд конунга хватало, чтобы понять, что существует определенная и жесткая система, подчиняться которой обязан каждый из них. Иерархия, почтение и скрытая основа. Если в зале с правителем пировало двадцать таких убийц, то сколько еще должно быть оставлено на стенах и дозорах? Свод собственных законов, направление единой мысли всех этих северян, словно стремление к некой объединяющей цели. Шутки, остроты и насмешки, которыми они, опять же подобно детям, тешились друг над другом – даже все это имело свои незримые и неизвестные постороннему взгляду границы, переступать которые не собирался никто. В то же время животная жестокость и способность без раздумий поступить согласно своим, подчас пугающим правилам и законам, попадая в чужой мир за стенами, напоминала… Зверей. Ульвборг – Волчья Нора.

Лязгнул замок смотрового окошечка и Миха вздрогнул, вскидывая голову на дверь. Задремал, все-таки? В узком окне появилась лицо Хлёдвига, отекшее и помятое.

– Спишь? – хрипло поинтересовался он. Миха вытянул ноги, разминая затекшие мышцы, и пожал плечами.

– Да нет еще, – а внутри заворочалась подозрительная мысль. Чего это надо викингу от подземника в самый разгар пира? Хлёдвиг нахмурился.

– Пошли, дверг, тебя хочет видеть конунг, – дальше громыхнул засов и дверь со скрипом открылась. Северянин стоял на пороге, рукой лохматя и без того помятую темную шевелюру. В одной неопоясанной рубахе. Смело, подумал Миха, учитывая, что такого подземник руками бы скрутил. А дальше что? Дверг спрыгнул с топчана, допил воду из стакана и вышел из камеры.

Прошли в основной коридор, повернули направо к лифтам, в просторной светлой кабине неторопливо поднялись на несколько этажей. Хлёдвиг отчаянно зевал, постанывал, прикасаясь руками к голове, но недовольным не выглядел. От викинга крепко несло перегаром. Новый коридор, ярко освещенный и недлинный, мимо пультов на стенах и точек внутренней связи, пожарных щитов и ничем не украшенных стен, дальше по мостку, под которым подземник разглядел просторный зал машинного цеха, к тусклым металлическим дверям в металлической же стене. Насколько кузнец мог ориентироваться, сейчас они находились в центральной башне борга.

– Открывай, – давя в голосе зевоту, бросил Хлёдвиг. И Миха толкнул створку. Понимание, как это было ни странно для его неторопливого мышления, на этот раз пришло сразу.

В очень высоком полутемном зале, потолок которого представлял собой свод купола, словно звездами усеянного вентиляционными отводами, на массивном каменном возвышении посреди металлического пола стоял длинный дом. Больше в помещении не было ничего – голые железные стены, блестящий пол, двери за спиной и настоящий дом – бревенчатый сруб с покрытой дерном крышей и пара более мелких пристроек по бокам. Из отверстия в крыше лениво поднимался убегающий к куполу дымок. Еще один, более насыщенный столб дыма с запахом пищи шел из пристройки справа.

Хлёдвиг, выждав отведенные на шок несколько секунд, подтолкнул подземника к двери, расположенной в торце. Миха еще раз обвел глазами постройку, пробивающийся через дерн крыши ковер зеленой травы, резные драконьи морды на коньках, и потянул тяжелую дверь, шагая на порог. К его счастью, усталость все же дала о себе знать, притупив чувство удивления и необычности, спасая дверга от интенсивности потока чудес.