Не в привычном понимании этого слова, от которого человечество и его боковые ветки отделяло несколько веков, но в расширенном. Были в этом слове и отсветы пламени горна на прокопченном лице подземника, когда из куска мертвого железа рождается клинок ножа; были тут часы долгой и кропотливой работы над заваленным инструментами и деталями столом, когда из горы пружин и болтов выходил удобный и надежный самострел; были сотни метров проволоки, искусно превращаемые в вязь кольчуги. Дерево, железо, пластик, ткань и глина – все было подвластно кузнецу.

Сила и решительность, пальцы, способные согнуть гвоздь, и плечи, на которых так удобно и весело катать детишек. Вещи говорили с Михой и он говорил с ними в ответ.

Конечно, были моменты, когда накатывала тоска. Зависть, уныние и что-то еще… По непрочитанным книгам, по неистоптанным дорогам, по небу, купол которого на протяжении всей жизни, как повелось издавна, заменяли стены и перекрытия родного Убежища. Вот Володька! Сколько лет рядом, а ведь их даже сравнивать нельзя – один ловкий и быстрый, второй неторопливый и упорный; тот стройный и высокий, этот в полтора метра не укладывается, руки до колен, в плечах шире двери; там ум, отточенный напряженной борьбой за Поверхность, тут стремление отрыть еще одну шахту и страх ко всему, что движется больше чем на двух ногах. Незаметно для себя, Миха тяжело вздохнул, машинально отламывая от гнилого подоконника маленькие щепки. Иногда он думал, что лучше бы ему было родиться все же человеком. Пусть даже на Мертвых Землях. Пусть даже с рождения обреченному на медленную смерть без потомства. Умелый, нужный, почитаемый, словно добрый клинок в семье охотника, но не человек…

Наблюдая, как тихо и стремительно Володька пересекает колодезную площадь, прислушиваясь к окружающей тишине и всматриваясь на скатывающуюся с горки дорогу, Миха залюбовался напарником. Жить Наверху – это по-другому. Опаснее, интереснее, живее, загадочнее. Убежища – «Ваулты», как говорили приходившие по прошлой зиме Миссионеры, действительно изменили поколения проживших в них людей, создав очередное ответвление в линии развития человечества и его современных подвидов. Хранители подземелий, собиратели последних крупиц технологий и чистой, незараженной Светом крови. Почетно?

Владимир еще раз обошел площадь, приблизился к колодцу, откладывая арбалет на край сруба, и неторопливо умылся из жестяного ведра. Вдруг неожиданно поднял голову, словно поднятый с водопоя зверь, и резко повернулся в сторону убегавшей в далекий лес дороги. Миха, чувствуя, как замедляется дыхание, медленно поднялся, скрипнув стулом и едва его не уронив. А рейнджер тем временем подхватил арбалет и бегом припустил в сторону их дома – единственного, что стоял среди десятка себе подобных, но без крыши. Правильно Вовка решил: подумают – не станет человек в таком, насквозь дождем пробиваемом, себе убежище делать, и обойдут, не заподозрив.

Рейнджер бежал пригнувшись, легко и быстро, словно по-кошачьи, и это сразу навевало тревогу, неясные такие мысли о засевших в подсолнухах стрелках. Миха прикоснулся рукой к груди, отгоняя мрачные думы. Но уже кольнуло в сердце, не отпуская, словно предчувствие… Если уж его напарник встревожен, значит и ему пора как минимум собраться – не станет Володька просто так в опасность играть. Ничего не будет, конечно, но приготовиться надо.

Володя нырнул в дом ровно тогда, как Миха вешал на плечо короткий самострел. Прыгнул к окну, пригибаясь за подоконником, и прошипел, почти не оглянувшись.

– Пешим маршем, говоришь?!