Она смотрит на свои руки с удивлением, и чувствует, как по телу разливается блаженное тепло. Волк подходит к ней и кладет огромную морду на худое детское плечо. Слышно, как покорно бьется сердце этого беспощадного великана. Она кладет руку на его склоненную голову. Она победила.

Надя всегда просыпалась на одном и том же месте.

Она видела этот сон в детстве много раз. Что это за волк – она не знала, но представляла, что, если на самом деле в лесу он погонится за ней, то произойдет чудо, и из ее ладошки польется чудесный свет, способный приручить его. Надя любила сказки и всегда просила бабушку рассказать ей перед сном новую историю. Бабушкины сказки были страшными, но захватывающими. Обычно, она рассказывала ей про дух леса и его помощников: лешего, русалок, оборотней и прочую нечисть.

– Запиши их в тетрадку, я вырасту и буду перечитывать! – просила Надя бабушку. Та улыбалась в ответ.

– Девочка моя, в жизни и так хватает сказок: и добрых, и злых.

Дом Савельевых стоял на самом конце села. Когда-то давно, когда Нади еще не было на свете, это был красивый и ухоженный деревянный дом с резными ставнями, выстроенный руками умелого мастера, Надиного деда. Но сейчас краска облупилась, дерево кое-где сгнило. Дом нуждался в ремонте, казался старым и мрачным.

За покосившимся забором, с поломанным кое-где штакетником, простиралось поле, за которым начинался лес. Его зеленая стена была видна из окна. Летом возле дома на запущенных клумбах разрастались георгины и золотые шары, а зимой сугробы поднимались до самых окон.

Здесь жила Надя со своей матерью Александрой. Чуть ниже от их дома, через узкую тропинку, стояла покосившаяся избушка Надиной бабушки Тамары. В лесу, до которого было рукой подать, текла речушка с названием Желтая, она огибала все село, сливаясь после него с другой – большой, полноводной рекой. А еще в лесу жил волк из Надиных снов – так думала девочка, поэтому долгое время боялась ходить туда одна.

Надя с матерью жили очень скромно: в их доме было всего две комнаты и кухня. Деревянные полы мать покрывала ткаными, заштопанными в нескольких местах, половиками. Надя прохлопывала их от пыли каждую субботу. Туалет был в уличном пристрое, баня – за домом, мать топила ее тоже по субботам, если не пила. Из живности были только куры и коза.

Одну комнату в доме занимала мать, другую, ту, что поменьше, – Надя. Стены маленькой комнатушки были оклеены желтыми обоями с цветами: тоскливыми, скучными. В комнате стояли узкая кровать, тумба, шкаф и стол.

Когда мать была на работе, Надя заходила в ее комнату, ложилась на кровать, покрытую выцветшим бархатным покрывалом и рассматривала рисунки на ковре, который висел на стене. Это было ее любимое занятие. Она могла сочинить множество сказок, смотря на этот разноцветный ковер, рисунки которого, словно оживали и двигались у нее перед глазами.

На старом трельяже около кровати стоял флакон духов, которыми мать никогда не пользовалась. Надя любила открывать его и вдыхать сладкий аромат. Однажды она случайно разлила на себя почти всю душистую жидкость и сильно испугалась, что ей влетит от матери. Тогда она налила во флакон обычной воды, закрыла его крышкой и поставила на место. Подмена так и не была обнаружена.

Александра работала санитаркой в фельдшерском пункте. Молодая женщина невысокого роста с шапкой густых русых волос, собранных на затылке в пучок, из которого все время выбивались непослушные пряди. Если бы лицо ее было немного добрее, а в голубых глазах отражалась бы хоть капля тепла, то ее можно было бы назвать красавицей. Но брови ее всегда были тревожно нахмурены, а уголки губ трагически опущены вниз. Это создавало впечатление, что она всегда чем-то раздражена или опечалена.