В доме на улице Клевервэген Йенни и Тобиас Вальгрен нежно и сладостно занимаются сексом. Они поженились в церкви Хапаранды всего две недели назад. Тобиас обещал сам себе, что будет верным после свадьбы, каковым он не был в течение четырех лет их отношений и двух лет после помолвки. Пока слово он держит. Они занимаются любовью без защиты и Тобиас с протяжным стоном кончает в подушку. Один из его сперматозоидов оплодотворит яйцеклетку Йенни и она забеременеет ребенком, о котором через 23 года будут знать все, не только в Хапаранде, но и во всей Швеции.

Стина Лаурин стоит в дверях в спальню дочери. Сейчас Ловиса спокойно спит, но ночью у нее был приступ. Сегодня ночью дежурила Стина, но Деннис проснулся и помог ей. Несмотря на то, что работал допоздна. У него был такой уставший вид, когда сегодня рано утром он уходил в мастерскую, но деньги им сейчас нужны больше, чем ему сон. В последнее время она часто думает, сколько они еще выдержат, она боится потерять его, у нее не получается подавить самое запретное чувство. Мысль о том, что она не любит свою дочь, что их жизнь была бы лучше без нее. И она ненавидит саму себя.

В одном из невысоких маленьких светло-зеленых таунхаусов на улице Корнвэген Криста Раивио, нарезая на завтрак хлеб сыну, размышляет, как объяснить коллегам синяки и распухший глаз. Так же как она часто лелеет мысль, каково это будет, почувствовать, как острый нож входит в грудь ее мужа-насильника. Пройдет еще три года, прежде чем она это узнает.

Сандра Франссон уходит на работу и оставляет Кеннета спящим на втором этаже дома. Она уже с нетерпением ждет времени обеда, когда поедет в торговый центр «Райялла» в Торнео в нескольких сотнях метров на другом берегу реки, по другую сторону границы, и купит ту самую, такую желанную вазу. Шестьдесят евро лежат в переднем кармане брюк. Она понимает, что лучше не стóит, но хочет себя побаловать. Она этого заслуживает. Так же, как и многие другие жители Хапаранды, она смотрит вверх на ясно-голубое небо и убеждается, что сегодня снова будет хороший день.

Она не знает, никто не знает, что на востоке начинают подниматься темные тучи.

Не успев повернуться, Ханна уже знала, что другая половина кровати окажется пустой. Теперь так было всегда. И по выходным тоже. Томас рано уходил спать, иногда уже около девяти. Спал крепко, на боку, повернувшись к ней спиной, когда она ложилась много часов спустя. Иногда она слышала, но чаще всего нет, как около пяти звонит его будильник. В это время года она даже не знала, ставил ли он его каждое утро. Он просыпался все равно.

Другой суточный ритм.

Он всегда был жаворонком, тренировался, принимал душ и, прежде чем уехать на работу, следил, чтобы дети вовремя встали в школу и взяли с собой все необходимое. Она сама любила часы одиночества, когда вечер перетекает в ночь, когда дети спят, а в доме – тихо. Часы для себя.

Но они успевали видеться, разговаривали.

Вчера они не общались целый день.

Ханна встала и натянула на себя джинсы и кофту, вышла на кухню, автоматически взглянула на кухонный стол, где она и не ожидала увидеть никакой записки, а потом открыла один из шкафов, достала кофе и начала заправлять кофеварку. В ожидании пока стечет кофе, она пробежала глазами первую страницу утренней газеты, которую все еще выписывал Томас. Ни слова о мужчине, которого они вчера нашли в лесу. Нет смысла листать дальше – если бы они об этом узнали, это был бы самый главный и наверняка единственный заголовок. Она взяла телефон, набрала номер и зажала трубку плечом, пока открывала холодильник. Томас ответил после второго гудка.