– Утопия! – неожиданно всплыло в голове нужное слово.

– Что? – удивлённо повернулась ко мне Маша.

– Это утопия! – сказал я, – всё выглядит настолько хорошо, что просто не может быть правдой!

– Почему? – удивилась Маша, – а вдруг каким-то людям удалось создать нормальную жизнь для себя и тех, кого они готовы принять в свой круг? Почему ты думаешь, что это невозможно?

– Нормальную жизнь? Злой кинетик тоже хочет нормальной жизни? Я думал, что тебе милее быть в банде отморозков! – поддел её я.

– Все хотят нормальной жизни, – раздражённо стрельнула глазами Маша.

– Да, Марусь, только вот понятие нормальности у всех разное. Очень разное. И этот ваш старик с Водяным тоже создавали свою нормальность. Только вот их нормальность выходила боком другим людям, а порой и стоила жизни, – сказал я.

– Ты ничего не знаешь! – бросила мне Маша и замолчала.

– Нет, точнее было бы сказать, что я многого не знаю. Но, поверь, я знаю достаточно, чтобы делать выводы. И для меня совершенно очевидно, что ты попала в плохую компанию.

– Зато она у меня хотя бы была! – резко сказала Маша и осеклась, поняв, что начинает откровенничать.

– И это я понимаю! В окружающем нас мире, чтобы выжить одному, нужно обладать невероятными способностями. Но и тогда тебя могут взять в оборот, так ведь? – я взглянул на Машу.

– А что делать, если ты четырнадцатилетняя девочка, которая осталась одна? – вдруг резко остановившись, сказала Маша, и в уголках её глаз что-то блеснуло, – ты не представляешь, через что я прошла!

– Представляю, – спокойно сказал я, – через ад прошла не только ты. А многие до сих пор проходят.

– Ага, особенно ты! Маг с даром шамана! – бросила мне Маша.

– Не я! – остановившись, я повернулся к ней и, взяв за плечо, развернул к себе, – знаешь, почему я просто обязан выжить? Знаешь? Потому что где-то в этом городе сидит одинокая девочка, которой меньше четырнадцати лет, и мама которой погибла. Она одна! Совсем одна! И у неё нет никаких боевых способностей, чтобы хоть как-то себя защитить. Она сидит в квартире, и у неё постепенно заканчивается вода и еда. И если я не приду, то она, скорее всего, умрёт! А ты знаешь, что сделала эта девочка, когда я попал в безвыходную ситуацию и троглодит загнал меня в угол, знаешь?

– Нет… – растерянно сказала Маша.

– Она вмешалась и убила троглодита! Она спасла мне жизнь! А могла бы сидеть тихонько и не отсвечивать! Ты убивала хоть когда-нибудь троглодитов?

– Нет… – всё так же растерянно сказала Маша.

– И я – нет! А она убила! Да, там была большая доля везения, и это была отчасти случайность, но не случайностью было то, что она вмешалась! И только благодаря ей я стою здесь и разговариваю с тобой. И я всё никак не могу вернуться, чтобы забрать её и отвести куда-нибудь в безопасное место, потому что появились вы и мне приходится постоянно драться с вашей сраной бандой, чтобы защитить убежище, в котором тоже много невинных людей! Многие из которых пережили не меньше чем ты! – выпалил я.

– Почему же ты сразу её не забрал? – спросила, обескураженная моим напором Маша.

– Потому что она не хочет верить, что её мама погибла и никогда не вернётся. Я дал ей немного времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью, если с таким вообще возможно свыкнуться. А потом события начали развиваться слишком плотно и стремительно, и я никак не могу вырваться из этого порочного круга, где одно решение тянет за собой другое, и цепочка взаимосвязанных событий никак не прерывается, – сказал я.

– И ты хочешь ей помочь, во что бы то ни стало? – удивлённо спросила Маша.

– Да! – сказал я, – в той системе координат, в которой я живу, я обязан это сделать. Во-первых, потому, что это правильно. Во-вторых, потому, что я ей обязан жизнью. Долг требует уплаты!