Гарднер пытался назначить встречу на нейтральной территории, но тут уже Батлер высказался однозначно, и на сей раз Гарднер согласился приехать в офис «Батлер корп».

Всё время пока Гарднер предъявлял доказательства необходимости очередного повышения цен, Жозефина пыталась сосредоточиться на цифрах, но мысли то и дело улетали в сторону дела, так некстати попавшегося ей на глаза.

Она не слишком-то любила Дэвида Торанса. Люси всегда была чище и прекрасней, чем заслуживал этот малознакомый Жозефине бизнесмен. Она поняла бы, если бы ей пришлось выйти замуж после смерти отца. Тогда уже не было особого выбора. Но Люси было всего 18, отец был жив и, по неведомым Жозефине причинам, всячески способствовал этому браку двух абсолютно далёких друг от друга людей.

Теперь Жозефина понимала, что уже тогда Гюстав Арманд искал выходы из банкротства и долгов, в которых завяз по уши. От этого становилось ещё тоскливее, ведь если на то пошло, первой должна была выйти замуж она сама. Гюстав отчего-то рассудил иначе – видимо, пытался сберечь наследницу, пожертвовав младшей дочерью, но у него ничего не вышло. В итоге Жозефина точно так же оказалась на содержании у успешного дельца… И убийцы собственного шурина. Усадьбу вот-вот должны продать, а сам род Арманд вряд ли будет иметь продолжение. Уж точно не через Жозефину.

Жозефина не любила Торанса, но вместе с тем то и дело в сознании её всплывали слова, которые произнесла Люси в их последнюю встречу.

«Мне кажется, того времени, когда нам было друг с другом тепло, было куда больше, чем ссор и обид. И теперь, когда его нет… Мне кажется, что ни одна наша ссора не стоила того времени, что мы потеряли на неё», – сказала она тогда. Жозефина никогда не задумывалась об этом раньше – быть может потому, что сама не знала, как это – любить человека, который настолько далёк от идеала. Но теперь она понимала, что Люси всё-таки была счастлива. Тот выстрел сломал её жизнь, и не только потому, что она оказалась прикована к постели.

Жозефина вспомнила покушение, которое случилось год назад, свой страх и неспособность понять, как этот сгусток энергии, только что врывавшийся в её квартиру и переворачивавший её вверх дном, теперь может оказаться в больничной палате. Какими бы ни были их отношения с Батлером, Жозефина не хотела и думать о том, что с Роном что-то случится.

Сам же Рон сломал чужие жизни так легко… Должно быть, он улыбался тогда – так же, как улыбался, вручая Жозефине газету с портретом Карлайла в чёрной рамке.

– Мисс Арманд, – вырвал её из размышлений неожиданно мягкий голос Гарднера, – я хотел бы верить, что вас зачаровала моя речь об агрегатных индексах, но я не думаю, что вы столь романтичны.

– Простите, – Жозефина протёрла глаза и потянулась к чашке кофе, – не очень хорошо себя чувствую. Мой секретарь должен был предупредить вас, именно поэтому я и хотела передать эти переговоры кому-то из коллег.

Гарднер коротко и мягко улыбнулся.

– Честно говоря, я решил, что вы просто не хотите повторения истории с видеозаписью. Но вы должны понимать, что я не был заинтересован в ней.

Жозефина с удивлением посмотрела на Гарднера, пытаясь понять, что это – извинения или завуалированная угроза.

– Мы так и не думали, – сказала она ровно. – Но повторение маловероятно просто потому, что второй раз этот номер не пройдёт. Для светских хроник я – прошлогодний товар.

Гарднер усмехнулся уже более резко.

– Но я – нет. Эта история для меня оказалась такой же неудачной, как и для вас.

Жозефина пожала плечами.

– Не вижу, что может вас беспокоить. Очередная подружка. Мне, к счастью, есть восемнадцать и посадить вас не могут.