Жозефина не слышала крика, только бешеный стук крови в висках, а затем развернулась и увидела за спиной ещё двоих парней. Один скрючившись лежал на земле. Другой, выгнувшись дугой, пытался оторвать от горла сжимавшую его шею руку Батлера.

***

Рон отбросил сигарету в сторону и остановился в тени деревьев, когда увидел стоящего у постамента паренька. Тот был немного выше Жозефины, но держался как-то развязно и с первого взгляда вызывал раздражение. Впрочем, Рон предпринял последнюю попытку сдержаться и решил посмотреть, что произойдёт дальше. Снова причинять Жозефине боль не хотелось.

Жозефина окликнула незнакомца и тот обернулся. Затем произошла какая-то заминка. Они успели обменяться парой фраз, прежде чем от тени деревьев отделились ещё двое ребят покрупнее и приблизились к Жозефине.

Рону становилось всё равно — если эта встреча и была добровольной, в чём он теперь сильно сомневался, — то она окончательно перестала ему нравиться.

Когда один из мужчин положил руки Жозефине на плечи, что-то внутри со звоном оборвалось, и Рон рванулся вперёд.

Первый рухнул на землю с выбитым коленом после простого удара сбоку и явно не собирался подниматься в ближайшие секунды, так что Рон переключился на второго и сдавил его горло в захвате. Парень был выше на полголовы — типичный громила для простых и грязных дел, но оторвать от себя руку Батлера, охваченного яростью, никак не мог, — как не мог и Рон сходу свернуть накаченную толстую шею.

Что произошло дальше — Рон не понял, но и разбираться не стал — прозвучала серия выстрелов, и худощавый парнишка рухнул на землю, истекая кровью, а Жозефина медленно повернулась и посмотрела ему в глаза.

Эти глаза были другими — в них плескался голод. Этот голод был заразителен, как чума, и Рон в последний раз напряг руку, ломая шею нападавшему. Он сам не соображал, что делает, тело само отвечало на зов этих хищных глаз.

— Рон… — выдохнула Жозефина, провожая взглядом оседающее на землю массивное тело, а затем дёрнулась всем телом, метнулась к Рону как выпущенная из лука стрела. Пистолет выскользнул из её рук на землю, а сама Жозефина толкнула Батлера назад и едва ли не протащила несколько метров, проламывая его телом запущенный шпалерник. Рон ощутил под лопатками ребристую кору дуба, а на боках — щекочущие горячие пальцы, легко пробравшиеся к нему под пиджак. Одной рукой изучая его тело, другой Жозефина дёрнула вниз узел галстука, распуская его, и принялась расстёгивать рубашку, почти срывая скользкие пуговицы. Губы её оказались на обнажившейся шее и впились в ярёмную впадину, а затем проследили путь вдоль ключицы.

— Ненормальная, — выдохнул Рон, не в силах сдержать счастливый смешок. Он стиснул Жозефину в объятьях и развернул, прижимая спиной к стволу дерева.

— Хочу тебя, — Жозефина прогнулась, потираясь о его бедро.

Сердце колотилось так, что Рон едва чувствовал руки. Он не стал возиться с блузкой, только приподнял подол юбки Жозефины и подхватив её за бёдра, поднял в воздух. Губы Рона ещё блуждали по лицу девушки, пытаясь поймать её губы, но те лишь скользили по шее Батлера и никак не хотели поддаваться в ответ.

Жозефина обхватила бёдрами торс Батлера.

— Чёрт, — выдохнул Рон и, приподняв Жозефину ещё выше, с размаху насадил на себя. Он отчётливо видел, как выгнулось в его руках стройное тело. Пальцы Жозефины впились ему в плечи, оставляя на коже красные пятна, но в глазах по-прежнему светился всё тот же бешеный голод.

Жозефина дёрнула бёдрами, пытаясь заставить Рона пошевелиться, и, разглядев в его глазах ответный огонь, повела ими по кругу.