— Как сказал наш пессимистичный спутник Бенджамин Харвер, упасть может любой, и не важно сколько километров за спиной, — Мик не лукавил и не набивал себе цену. Мотокросс — это одна вселенная, а сейчас все они ступали на неизведанную планету. — Так что посмотрим после первого соревнования.

— До него еще три дня, — Элеонора глянула на последний тако Джэмисона, и тот немедленно подвинул ей тарелку. — Надеюсь, нас не заставят ехать маршрут после долгого перегона… — протянула она и, помедлив, взяла угощение, благодарно улыбнувшись довольному Фрейзеру.

— Не думаю, продюсерам нужно дерби, а не вялое трепыхание из последних сил, — Мик занялся остатками бургера, радуясь вполне обоснованному поводу пару минут помолчать и посмотреть не на собеседников, а в свою тарелку.

Потому что перед мысленным взглядом снова встали эти двое. Обнаженные, тяжело дышащие, смотрящие друг другу даже не в глаза — в самую душу.

4. Глава 4

И все равно, идиотский шлем был чрезвычайно нелеп.

Джэм не удержался и загуглил Зорга прямо в кафе, когда тот ушел в туалет. Оказалось, что к профессиональному мотоспорту тот и правда имел непосредственное отношение, и шутка про “уделаешь” вполне рисковала стать вовсе и не шуткой. По крайней мере, в том, что касалось мотослалома, ему вряд бы найдется равный в их компании.

— Надо же… — прошептала Элли, заглянув к нему в телефон. — А производил впечатление жуткого зануды.

— Как он сумел упаковать вот такое в скучный серый костюм, — протянул Джэм, открывая одну из многих статей про Зорга. Фотография занимала столько же места, сколько и текст.

— Ну, знаешь… — Элли коснулась пальцами экрана, приближая фото. — Костюм ему очень даже идет. Особенно в таком ракурсе.

— Эй! — Джэм искренне возмутился. — Я ревную!

— Зря, — фыркнула Элли. — Мне ни капельки не хочется его раздеть… Но фотограф — профи. Ставлю сто баксов, тысячи девушек были готовы встать на колени.

Джэм мог поспорить, что не только девушек. Скучный костюм, призванный убить индивидуальность на корню, на деле подчеркивал все достоинства длинного сухощавого тела Зорга. А засунутые в карманы руки натягивали брюки так, чтобы становилось понятно: Зоргу есть что предложить не только в виде колбасы на полках своих супермаркетов. Фотограф снял Зорга снизу, и его взгляд прямо в камеру весьма будоражил, даром что Джэм считал себя гетеросексуальным мужчиной.

— Лгунья, — шепнул Джэм с улыбкой и погладил Элли по руке, жалея, что нельзя обнять ее и усадить себе на колени.

— Актриса, — поправила его Элли. — А еще чертовски хочу шоколадку, раз уж отстать от группы не получится.

— Шоколад у меня есть, а вот серого костюма с собой, увы, нету, — Джэм опустил глаза на ее губы, — но готов искупить тройной порцией.

— Завтра подъем не такой ранний, так что я возьму все до последней крошки, — ее голос понизился на пару тонов, хрипотца проступила отчетливей.

Джэм буквально чувствовал, что пауза затягивается, но все не мог отвести от нее взгляд, пока наконец не вернулся Миккель.

— Осторожнее, — сказал тот негромко. — Иначе все скоро будут знать ваш секрет и без моей помощи.

Элли даже не покраснела. Она обольстительно улыбнулась и поднялась из-за стола.

— Пойду припудрю носик, — сказала, направляясь в сторону туалета. — Я быстро.

Зорг проследил за ней взглядом, и Джэм вспомнил еще один факт его биографии: недавний развод после почти пяти лет брака. “Непримиримые разногласия” — самая частая причина, скрывающая алкоголизм, измены и все остальное.

Но стоило сесть на байк, как мысли о Зорге быстро выдуло встречным ветром. Да что там о Зорге — Джэм ненадолго забыл о том, как зовут его самого. Гладкая ровная дорога простиралась до самого горизонта — прямо в огромное красное солнце, и от красоты картинки надолго захватило дух.