ПОСЛЕСЛОВИЕ

…И вот, когда уже все кончилось, когда в густеющих сумерках какие-то фигуры бродили по вытоптанной траве опустевшего поля брани, будто ища что-то потерянное, когда опустели трибуны и зрители, тихо и растерянно потолкались у выходов и разошлись, словно очнувшись от сна, в котором скрывалась еще одна какая-то злая правда жизни, так и не понятая ими и истолкованная как еще один обыденный случай, он еще долго оставался на своем месте.

Быть может, он сознательно романтизировал драматичность этой минуты, напомнившей ему так хорошо знакомые образы элегической поэзии: темнеющая разрытая арена покинута героями… не помогли последние усилия… а на ступенях храма поют монахи…

Итак, приложив отчаянные усилия, Честность добилась того, что гораздо проще сделала бы Нечестность. Сегодняшний день стоил ему уйму сил, а печальный исход довел до такого состояния уныния и безнадежности, что сама жизнь стала ему казаться лишенной всякого смысла. Хорошо, ну а что ты предложишь взамен?.. Ведь и многое другое, как убеждаешься с возрастом, – тоже мираж, а любовь среди этого хотя бы занимает особое место.

У стен пустого и темного стадиона, который покинули капитаны, и короли, и все остальные люди, пронизанный холодом одиночества, ты можешь в какой-то мере ощутить, что значит мимолетное торжество.

Символично? Но известно, что легче назвать любое явление символичным, чем объяснить, почему оно символично…

Весна ПОБЕДЫ

Посвящается моему отцу – ветерану В. О. В.

ПЕЙСАХОВИЧУ ИОСИФУ ЛЬВОВИЧУ

Любовь моя, Отечество мое,
Моя Россия – женщина святая,
Я праздную величие твое —
Твою Победу в день девятый мая!..
Не видел я ни пепла, ни огня,
Родившийся в победном… сорок пятом,
Но та война коснулась и меня —
Я сыном был окопного солдата.
Его рассказы, боль фронтовика,
Мне были, как уроки первых книжек,
Где красная заглавная строка:
Какой ценой возможно было выжить?!
Покуда мы, крещенные огнем,
Врага утопим в пенящемся море
И Гитлера из памяти сведем,
Страна в слезах свое утопит горе.
Нельзя утешить плачущую мать,
Ничто потери сына не заменит…
А лейтенанту было двадцать пять,
И сердце той беде еще не верит…
О, сколько их, мальчишек той поры,
Ушедших на войну, не возвратилось…
Девчонок, повзрослевших до зари,
Слезами материнскими омылось…
Здесь судьбы мира взвешивались строго:
Победу нам дают лишь кровь и боль…
Дорогою, длиной в четыре года,
Прошли, Европу заслонив собой…
Была примером битва за Москву,
Где наш солдат сражался и не дрогнул,
И каждый, наступив на «не могу…»,
Почувствовал себя за бой тот гордо!
И ленинградцы, взяв блокады груз,
Держались с удивительным упорством…
Им помогал тогда весь наш Союз,
Опять же, испытав за стойкость гордость!
Твой беспримерный подвиг, Сталинград —
Те двести дней, перемоловших фрица
Что сдался в плен и был безумно рад,
Что худшего уже с ним не случится…
И вот сорок четвертый год: зима…
Январский день… И – прорвана блокада!
С великой благодарностью страна
Дала салют героям Ленинграда!..
Так наступил великий поворот —
И ход боев теперь уже менялся,
Хоть День Победы был еще далек,
Но в нем никто уже не сомневался…
Он вспоминал блокадный Ленинград,
Когда шагал до самого Берлина,
И памятный «Катюш» гвардейский залп,
Который о Победе возвестил нам.
Дождались мы хрустальной тишины
Девятого, проснувшись утром рано…
Но то был не последний день войны,
Еще не все зажили наши раны.
И был дальневосточный эшелон,
Что увозил отца бить самураев…
Тот самый – справедливой силы звон,
Который злу надежды не оставил.
– Так было, есть и будет навсегда:
Кто к нам с мечом – тот от меча погибнет!..
И красная кремлевская звезда