В дарственной королевской грамоте, оставленной в пользу аббатства Клюни (был я там однажды во время своих странствий и долго толковал с симпатичным монахом из монастырской лавки о романе… Солженицына) и подписанной сыном Анны королем Филиппом I в 1079 году, отыскал я такую фразу: «Сей дар приношу я для отпущения моих грехов, а также грехов отца моего и моей матери, а также моих праотцев».

Может, ничего не значит эта фраза, обычная формула, да и кто из нас без греха. Но может, и впрямь сын темпераментной этой киевлянки, жившей в начале минувшего тысячелетия в городе Санлисе и в Крепи-ан-Валуа, может, насчитал он в лоне семьи немало грехов, отчего и сам вознамерился уйти в монастырь в конце длинного своего царствования. Он бы и ушел, если б не промедлил слишком, как все мы медлим, с исполнением главного и если б жизнь его не оборвалась внезапно. А все же хоронили его, как он завещал, в рясе бенедиктинского монаха. В том же завещании просил он похоронить его в аббатстве на Луаре, в Сен-Бенуа-сюр-Луар, ибо лежать в знаменитой королевской усыпальнице в соборе Сен-Дени, где другие лежат короли, считал себя недостойным. «Боюсь, – писал он, – что за грехи мои могу даже отдан быть диаволу».

Однако в том же завещании он выражал надежду, что святой Бенедикт, с высоты своей снисходительности взирающий на грешников, примет и его со свойственным ему милосердием.

Еще дальше в покаянии своем и страхе Божием пошел сын киевлянки Анны от графа Рауля Крепи, прозванный Симоном. Помирившись с братом своим единоутробным, королем Филиппом, отправился он в нелегкое странствие в Рим, а потом, дав обет и надев грубое монашеское одеяние, удалился в монастырь среди Юрских гор. Еще позднее совершил он паломничество в Святую землю, а умер в 1080 году в Риме и был приобщен к лику святых.

Попадете в Киев, приглядитесь к фреске XI века на стене Софийского собора: там изображено все семейство Ярослава Мудрого, так вот вторая слева, юная, круглолицая, это она и есть, многогрешная Аннушка… Но только до Киева нам теперь далеко, а раз уж попали в этот древний и такой тихий, провинциальный Санлис, не след нам из него спешить – побродим по узким его улицам, богатым старинными дворцами, вроде дворца Кермонта (XVIII век) на площади Жерара де Нерваля, XVI века дворца Перзеваля или Фламандского дворца на улице Кордильеров. К югу от площади Крей видны III века галло-римские арены, вмещавшие некогда до десяти тысяч жителей… Как бы забытый последними всплесками шумной цивилизации дремлет тихий этот Санлис, оставленный на радость сбившимся с пути любителям старины…

Конечно, история королевы-киевлянки может завлечь путника и в недалекий отсюда Крепи-ан-Валуа (Crépy-en-Valois), в старых кварталах которого среди зданий XV и XVI веков еще можно видеть башню Валуа и все, что осталось от старинного замка, который строился в X и XI веках. К той же эпохе относится и аббатство Святого Арнульда, основанное здесь в самом начале XI века, дабы упокоить в нем реликвии святого епископа Турского, перенесенные в Крепи еще в середине X века…

Главное место в нынешнем замке Крепи занимает экспозиция, рассказывающая об истории стрельбы из лука. Все это, впрочем, лишь смутно напоминает о королеве-охотнице из стольного Киева, жившей здесь так давно.

В окрестностях Санлиса немало романтических лесных уголков, замков, развалин.

А двинувшись от Санлиса к юго-востоку по 330-й дороге, попадаешь в страну замечательных лесов, парков и, что уж вовсе неожиданно, песков.

Рядом с городом стоит в парке замок времен Директории – Вальженсёз. В середине XIX века его хозяйка маркиза де Глак принимала у себя Альфреда де Виньи и Александра Дюма, который описал этот замок в одной из повестей. Чуть дальше, за оградой, увитые плющом руины аббатства ла Виктуар, Победы, его и впрямь основал король Филипп-Август в честь своей победы при Бувине (1214 год). В аббатстве этом часто жил король Людовик XI, начавший здесь строительство новой церкви (еще лежат ее живописные руины).