Дракон снова застонал, мучаясь сомнениями. Она же чужая Войору! Но природа, словно глина, подстраивается под её потребности и даже самые нелепые её грёзы, материализуя их! Почему так происходит? Её телом управляет х-игрок, что ещё хуже непредсказуемостью и неизвестностью?

Двинувшись на неверных ногах, Пламор подошёл к королеве и аккуратно положил гигантский клюв на её плечо, вслушиваясь в её суть. Он медленно оскалил клыки, готовясь вонзить их в её шею. Нет, в ней нет х-игрока. Это обнадёживает. Огли в ответ нежно погладила его торчащий клык и прижалась к нему щекой, доверчиво закрывая глаза и не ведая о его сомнениях и беспокойстве.

Пламор успокоился и, если бы мог ласково улыбнуться ей, то сделал бы это, ощутив в королеве чистое дитя, испуганное, нуждающееся в защите и оттого проявляющее неистовую агрессию к тем, кто вмешивается в миры Войора. Игроков Земли она ненавидит лишь из страха. Да, страх – мощная движущая сила разрушения. И страх королевы уничтожает её медленно, он приведёт её к логическому финалу, то есть к гибели раньше положенного срока. Как можно быть столь чистой в своих намерениях, но при этом быть смердом?

К Алану и его угзи примчались необычные урханы. Ни Огли, ни коты, ни разу не видели подобных зверей. Молодые и мощные урханы с полосами на телах как у гирдов приветственно вскинули головы и утробно взревели, обнажив ряды более длинных и острых зубов, чем у представителей их вида, прирученных чистокровными.

– Что это? – Алан напряжённо и недоверчиво обошёл тёмно-бордового с чёрными полосами урхана. На мгновение застыл у его покрытого ядовитыми шипами хвоста.

– У урханов не было никогда яда. Почему эти другие?

Пламор с любопытством рассматривал своих новых собратьев. Эти урханы вобрали в себя всю силу и злость леса. Или силу и злость своей королевы?

– Это результат войны. Сердце осознало, что без яда и злости, урханы погибают.

– Значит, они могут напасть и на всадника? – Алан боязливо протянул руку к клыкастому острому костяному клюву, заглянул в пунцовый кристалл.

– Нет, не могут, – уверенно возразила Огли. – Войди в контакт с тем, кто тебе понравился.

Кот оглянулся на тело мёртвого зверя и, решившись, припал лбом к кристаллу тёмного хищного урхана, боевые крылья которого имели теперь не только лезвия, но и острые когти на краях. Угзи погрузился в мощь опасного и сильного зверя.

– Ханди. Меня зовут Ханди.

Тёмный урхан принял наездника и отошёл в сторону, давая возможность своим диким братьям соединиться с их будущими напарниками.

Огли встревожила столь быстрая эволюция урханов. Беспокоило и то, каким образом дикие урханы пошли на контакт с угзи и войори, чего раньше не случалось. В прежние времена войори должен был накормить дерево урханцириуса и принять новорожденного урхана из ствола. Затем, уйти с младенцем в пространство духов, чтобы зверь выбрал себе тело взрослой особи, и вселилось в него.

Лес снова готовится к войне. Но с кем? Нужно посетить лес и посмотреть на состояние гирдов. Если её предположение верно, гирды тоже эволюционируют, а деревья покрываются огнеупорной кожей, помятуя о нападении отрядов зачистки кадетского корпуса смердов с огнемётами. Планета не даст своим детям погибать беззащитными. Войор вооружает своих детей. Что-то опять грядёт.

Интересно, могут ли игроки создавать что-то гуманное? Или их скудного воображения хватает только на примитивные сюжеты, связанные с неизбежными противостояниями и кровавыми расправами над слабыми? Ведь даже безобидные компьютерные игры, что она видела у Максима Виднева, созданы по алгоритмам, заведомо не допускающим проигрыша для опытного игрока. Земляне не умеют смиряться с поражением и не прощают его даже родным людям, а потому создают игры так, чтобы всегда побеждать, пусть с трудом, но побеждать однозначно.