– Здрасьте.

– Нон-фикс? – голос женщины прозвучал так, будто она стояла на сцене и вещала в микрофон: вроде бы негромко, но слышно было на весь зал. Объяснялось это, наверняка, хорошей акустикой, и всё же Свету не покидало чувство, будто женщина способна шёпотом утихомирить толпу.

– Она сказала при всех, – отметила Мария, что плелась за женщиной незаметным хвостиком. – Думаю, нужен инци…

– Зачем ты пришла? – она даже не посмотрела на Марию. Последняя поняла, что она тут лишняя и поспешила удалиться, с невидимым поклоном.

Света рассмотрела лицо женщины. Если возраст и можно было выразить цифрами, то это было нечто среднее между двадцатью и пятьюдесятью, но никак не тридцать пять. Глаза были подведены тёмной тушью. Но особенно поражала непробиваемая аура.

Надо было что-то отвечать. Было бы неловко молчать дольше трёх секунд, однако Света уже переступила черту неловкости. Она молчала четыре секунды, пять, шесть…

«Да сколько можно? Говори!» – заклинала она себя, но язык предательски окаменел.

– Ты нам не подойдёшь, – она щёлкнула пальцами и не сочла нужным задерживаться хоть на секунду.

Света понимала – если сейчас за той женщиной закроется дверь, она больше никогда не найдёт отца, не узнает правды о «Курске», вернётся в прежнюю серую жизнь, и не будет больше ничего. Мозг обработал десятки возможных ответов и остановился на одном. Самом простом и чистом.

– Ответы!

Звонкий голос двенадцатилетней девочки остановил женщину у двери. Заставил развернуться.

– Подойдёшь к Симагиной.

Врата, будто сами собой, распахнулись за спиной женщины. Света не заметила, как женщина исчезла в коридоре, хотя и глядела на неё во все глаза. Как это произошло, Света ни за что не смогла бы объяснить, и пожалела, что не сняла это на камеру. Вот женщина была, а вот от неё осталось одно воспоминание. А может, она и была воспоминанием?

«Симагина. Кто такая Симагина?» – вот что теперь волновало её больше жизни.

Из соседнего зала раздавался шум голосов. Люди, недавно заполнявшие коридор, теперь кучковались там, бродя между столами как между лавками на рынке.

– Симагина! – Света прошла на середину. – Где Симагина?

– Не Симагина, а сестра Надежда, – поправила женщина в очках. – Вот она.

Полноватую крашеную блондинку в голубом трудно было не заметить – её платье сверкало на фоне остальных.

«Это и есть Симагина?»

По сравнению с той женщиной в красном, она смотрелась бы клушей, но и в ней была доля авторитета.

– Вам лунный агат не подойдёт – у вас энергетика солнечная. А вам бы я посоветовала что-нибудь африканское. Вот этот камень – конголезский малахит – заряжался шаманами народа батеке. У него дикая энергия, как раз то, что вам нужно.

– Сестра Надежда, – обратилась Света, подойдя поближе.

Та сделала вид, будто Светы не существует, но взглядом дала понять: «Я тебя знаю. Я с тобой поговорю. Но не сейчас».

– Простите, а что это за камень? – она указала на самый дорогой экземпляр – Небесный лотос.

– Боюсь, деточка, тебе такой не по зубам.

– А как насчёт камня «Мемфис»?

– Мемфис? – Надежда уставилась на Свету недоумённо, однако через секунду поняла, о чём идёт речь. – Он у меня в кладовой. Пойдём, покажу. Дорогие мои, сами, сами, сами! Я на пятнадцать минут, – она засекла время.

В кабинете, Симагина предложила Свете стул, но та выбрала кресло.

– Александр Калинин. Жив или нет?

– Подожди, деточка, – выдохнула Симагина, не успев присесть. – Давай сначала выясним, кто тебе угрожает? – сказано было с неподдельным волнением. – К тебе вчера Костя и Маша приходили?

– Да.

– А кто их отправил? Твоя покорная слуга. Не благодари. А теперь скажи мне, капитанская дочка, что ты видела?