– Помогите! Мама! – никто не слышал. – Ма-ма!
Никогда ещё Свете не было так страшно. Вдруг мама спит? Вдруг балкон закрылся от порыва ветра? Слышит ли кто-нибудь или все спят?
Чья-то рука крепко ухватила запястье. Света посмотрела наверх. Это была не мама.
Глава 3
Лёжа на ковре, она дышала часто и глубоко. Мама суетилась неподалёку, в поисках бинта. Чтобы успокоиться и понять, что произошло, Света глядела на люстру. «Висюльки», как она называла декоративные элементы старой советской люстры, переливались ярким жёлтым цветом. Почти как звёзды, как блики на воде, которые она видела недавно.
Мама нашла бинт и, приговаривая «Светочка, родная моя, что ж ты с собой делаешь! Ведь всё было нормально», смазала рану йодом и забинтовала. Валентина не знала, куда себя деть, проклинала себя, называя плохой матерью. Света же, как и тогда, в милиции, была спокойна. Больше всего её интересовал один вопрос…
…Кем были те двое, что сидели рядом, на ковре?
Одну нежданную гостью узнать было непросто – её облик изменился. Волосы укоротились и стали темнее. Другой – парень, может быть, на год младше девушки – был Свете незнаком. Полторы минуты назад, и как будто в прошлой жизни, Светины пальцы скользили на краю балкона. Ещё немного, и девочка пролетела бы восемь этажей и встретила асфальт. Это была бы последняя встреча в её недолгой жизни. К счастью, бывшая рыжая вовремя ухватила её запястье.
– Руку давай! – крикнул парень и вцепился в левую, окровавленную, ладонь. Когда её тянули вдвоём, левая рука болела, и всё же это была приятная – спасительная – боль.
И вот она лежала на ковре своей комнаты, возле тех, кому обязана была жизнью.
Мама закончила перевязывать рану. Голова пришла в норму.
– Спасибо, – прохрипела она, поднявшись. Голос немного сел от крика.
– Так! – Валентина встала, выпрямилась и поставила руки в боки. – А ну, все вместе идём на кухню, чай пить!
– От чая бы я не отказался, – улыбнулся парень. – А с чем?
– С объяснениями!
Рыжая, всё-таки, изменилась. Попивая горячий напиток, Света глядела на неё неотрывно. Почти как тогда, на улице и в парке. Она предполагала, что ответ придёт быстро, но чтобы через полдня…
– Как тебя зовут?
– Друзья зовут меня Мара, – бывшая рыжая протянула руку.
– Врёт она, – усмехнулся парень. Та ткнула его в бок. – Обычная Маша. Марой только она себя называет.
– Ну, что ты всё портишь?
– Ничего не порчу. Что за дурацкое имя – Мара? Мара – дитя кошмара. Мара, дай скипидара.
– Заткнись!
– А я не заморачиваюсь с именами. Я – Костик. Ты должна меня помнить, – ловким движением, он надел тёмные очки. Света раскрыла рот. Теперь-то всё встало на свои места. Или почти всё.
– А я постоянно говорю – это у него очки Кларка Кента. Без них никто не узнаёт.
– Ага, – Костя снял очки и положил в карман. – Учись! Косяк.
– Что сразу косяк?!
– Так, давайте потише, оба, – вмешалась Валентина. – Соседи спят.
– Извините, – Костя отхлебнул чай. – М! Вкусно. Никогда ещё на заданиях чаем не угощали.
– На каких заданиях? Вы кто вообще такие?
– Мы работаем на одну организацию, – ответила Маша. – Я не могу вам её назвать. Уж простите. Секретность.
– Спецслужбы, значит?
– Нет. Берите выше. Но, вы, тётя Валя, всё равно ничего не запомните. Зато ваша дочь… – Маша значительно оглянулась на Свету. – Вы, конечно, не знали, но она у вас – нон-фикс.
– Опять ты путаешь, косяк. Нон-фикс – это не сам человек, а идея, которую не получается или невозможно зафиксировать.
– Сам ты косяк! Это не суть важно, – она обратилась к виновнице чаепития. – Сегодня в парке ты меня напугала. Я серьёзно! То, что я изменилась – не удивляйся. Это у нас вроде наказания. Если напоролась на нон-фикс, и он тебя узнал…