Эванджелина суетилась вокруг, подворачивая непослушные локоны Сирены.

– Вы действительно хотите этого, ваше высочество? – спрашивала служанка.

– Дело не в том. Понимаешь, я не могу оставить его там. Я должна забрать его из этого ужасного места.

Сирена поежилась при мысли о холодных ветрах, о тоскливом пейзаже и убогой лачуге, в которой жил ее брат.

– Он несчастлив там, – продолжила Сирена. – К тому же я должна доставить его сюда. Да ты и сама это знаешь.

– Знаю, – отозвалась Эванджелина, сосредоточенно разглаживая ткань на талии принцессы.

– Ты что-то скрываешь от меня, – вдруг сказала принцесса, останавливая руку служанки. – Ты переживаешь по поводу тех перемен, которые принесет правление Морганы. Я понимаю, что ее стремление избавиться от лорда Бэны и лорда Эрвина не самое умное, этим она отталкивает от себя мужчин.

Сирена была даже рада, что пришла на совет. Ее стремление поддерживать детей слуг в то время, когда их матери работают, было с готовностью принято. Все ее предложения по изменению законов рассматривались. Как она полагала, отчасти из-за того, что в совете теперь были одни женщины. Однако Сирена заметила, что Эванджелина беспокоится. «Наверное, о том, как при правлении королевы Морганы будут жить мужчины», – решила она.

– Нет, меня беспокоит не королева Моргана, а… – Эванджелина запнулась и поспешила добавить: – Впрочем, кто я такая, чтобы беспокоиться об этом?..

Сирена коснулась руки Эванджелины.

– Ты можешь говорить со мной прямо, как с подругой. Ты единственная, кому я полностью доверяю.

Эванджелина улыбнулась:

– Спасибо, миледи. Я больше всего беспокоюсь о вашем путешествии. Оно очень опасно для вас, и я места себе не нахожу от волнения. Не знаю, как ваш брат поведет себя.

Сирена не могла забыть слова ее брата.

– Он сказал мне, что я могу вернуться, но лишь для того, чтобы проведать оленя. Не может быть, чтобы у него не было никакого желания вновь увидеть меня. Единственное, на что я надеюсь, что он изменит мнение, когда узнает меня ближе.

Эванджелина обхватила ладонями руку принцессы.

– Вы, разумеется, правы. А как насчет его брата?

Сирена покраснела. Как же она права! Хотя сама Сирена ничего не рассказывала Эванджелине про Эйдана, которого считала чуть ли не людоедом и, уж конечно, причиной всех несчастий ее брата. Но почему же тогда его нежные прикосновения заставляли дрожать ее колени и взволнованно биться сердце? Почему тепло его больших ладоней вызывало у нее чувство защищенности, которого она прежде не знала? Но об этом Сирена не обмолвилась ни словом.

– Не важно, – откашлялась она. – Его можно в расчет не принимать.

– Как не важно? Разве Лахлан не сказал, что его брат убьет вас, если только узнает, кто вы?

Сирена содрогнулась. Еще недавно она пыталась забыть те слова, которые говорил ей Лахлан. Но теперь, услышав их из уст Эванджелины, поняла, что эти слова беспокоят ее больше, чем ей казалось. Тогда, сидя на коленях у Эйдана, она чувствовала, что ей уже не страшно. Но сейчас ей стало еще страшнее.

– Может, и убьет, – ответила Сирена, вспоминая его большие и теплые ладони.

– Значит, он способен причинить вам боль.

– Способен, но не станет этого делать, – сказала Сирена, а сама подумала: «пока не знает, кто я». – Я понимаю, каков риск, но решила привести сюда брата. Говорю тебе, я буду осторожна. Ты же знаешь, что ни безрассудной храбростью, ни откровенной глупостью я не отличаюсь.

– На самом деле вы очень смелая, принцесса. Просто не хотите сознаваться в этом.

– Сейчас ты похожа на Иския, – хихикнула принцесса. – Кстати, если мачеха будет спрашивать, где я, скажи, что у него. Он обучает меня, как пользоваться волшебным мечом. Надеюсь, эти слова ее успокоят.