Вдруг он резко наклонился и прошептал мне в ухо:

– Не знаю почему, но ты мне так… близка. Я не хочу тебя убивать. Я пытаюсь вспомнить, что могло когда-то связывать нас, пытаюсь и … не могу. Может ты подскажешь? – он с надеждой заглянул в мои глаза.

"Да, ты что, демон?! Я не могу припомнить кем сама являюсь на самом деле! А ты спрашиваешь о каких-то связывающих нас нитях! Чудак!" – подумала я про себя, а в слух ответила:

– В этом я тебе точно не помощник.

Его пальцы сплелись с моими. Он опустил голову на грудь. Его тело в плотную прижалось к моему. Мысленно он был далеко-далеко. Искал ответ, и … не находил.

– Я бы истязал тебя и бесконечно предавал пыткам, но никогда бы не лишил жизни.

– Получается, что после твоих слов мне должно сразу полегчать? Странно, но не полегчало, – съязвила я.

Он больно сжал мои пальцы. Жалобно хрустнули косточки.

– Думай что хочешь. Твое право.

Демон кивнул одному из палачей. Тот подошел, держа в руках огромный молот. Испуганно я перевела взгляд с одного мучителя на другого.

ПРИМИ МУКИ С ДОСТОИНСТВОМ, КАК И ПОЛАГАЕТСЯ ВОИНУ БОЖЬЕМУ!!! – прокричало внутри меня. И я вняла этому голосу.

Я подняла глаза на демона, и как только наши взгляды встретились, острые шипы выскользнувшие из холодной стены, пронзили мое тело. Непроизвольно я выгнулась дугой, но ни один звук не сорвался с моих губ. Душа и тело задрожали от нестерпимой боли. Я опустила глаза. Черные иглы торчали из ладоней и ступней, а теплая парная кровь заструилась из пробитых ран.

– Ты чувствуешь, сестра моя, как Он держит тебя в своих объятьях?

Я крепко сжала зубы.

– Только приближенным к Богу Рыцарям у нас такой прием! – его руки скользнули по моим ступням, икрам, коленкам.

Он с силой сжал коленные чашечки, захрустели кости. Острая боль пронзила мои, и без того, изувеченные ноги.

– Умоляй, рыцарь! Умоляй, божий прихвостень! Умоляй! И возможно, что я пощажу тебя! – его крик перешел во вкрадчивый шепот.

Мой взгляд остановился на лежащем в пыли шлеме. Ужасное лицо изображенное на нем, сменило свой чудовищный оскал на лицо мученика. Рот перекосился от болезненного крика, а по впалым щекам покатились слезы. Шлем жил своей жизнью. Но вдруг страдальческое выражение лица обрело тонкие женские черты, и тут я поняла, что сейчас шлем копирует мою внешность. Его глаза были широко распахнуты, а нежные дрожащие губы, едва сдерживали готовый сорваться в любую минуту крик боли.

Демон очень трепетно коснулся теплыми губами моих пальцев.

– Какие они у тебя тонкие, изящные… были…

Хруст… острая боль… хруст…

От боли я сильно закусила губу.

– Умоляй, – шепчет он мне в ухо. – Умоляй, и я сжалюсь.

Тишина.

– Умоляй, – его шепот задрожал от гнева – Умоляй!

В воздухе повисла тишина. Наши взгляды встретились, и демон устало прижался своим лбом к моему. Несколько минут мы стояли, прижавшись к друг другу. Нечеткие и давно забытые воспоминания проносились в нашем сознании.

Его губы мягко коснулись моего лба. Осторожным движением он убрал пряди с лица . Связывающая нас когда-то нить разорвалась, и демон отступил назад. Его пальцы сжали черный кинжал. По гладкому лезвию пробежало жадное пламя. Неумолимо оно стало приближаться к моему лицу. Я устало прикрыла тяжелые веки.

Папа! Папа, помоги мне…

Раскаленный кинжал врезался в кожу, и в ту же секунду все поплыло перед глазами. Последнее, что я помню – запах горелого мяса.

Демон с довольным видом любовался своим "творением". По всему моему лицу и телу были вырезаны какие-то слова и знаки. Кровь, сочащаяся из ран, уродливо размыла их, и смазала. Все демоны и грешники начали тыкать в меня пальцами, и громко хохотать.