Я повернула голову и посмотрела в сторону. И тут я увидела ее! Женское изможденное тело скованное каменным надгробием. В некоторых местах камень треснул, а из трещин сыпался песок. Незнакомка пыталась выбраться из под каменной глыбы, но сил для этого в ее уставшем теле было, по-видимому, недостаточно. От каждого ее рывка трещины в камне становились все глубже и глубже, и теперь изорванными венами они разбегались по прочному кокону. Женщина кричала. Ее рот открывался в беззвучном призыве о помощи. Все ее лицо было припорошено пылью, а глаза засыпаны мелкой каменной крошкой.

Послышался страшный грохот. Тонкие изящные руки выбрались на свободу. Каждой клеточкой своего тела я чувствовала, какие неимоверные усилия она прилагала, чтобы выбраться из каменной ловушки. Сцепив зубы, незнакомка сдвинула с груди большой обломок. Облегченный вздох, сорвавшийся с ее потрескавшихся губ, легкой прохладой коснулся моего лица. Непроизвольно я поежилась. Она выгнулась дугой, пытаясь сбросить с себя остатки надгробия, но ничего не получалось. Женщина упала на лопатки, ее грудь вздымалась тяжело, а с губ срывался хрип.

Я повернула голову и посмотрела на ангела, сидящего на краю кровати. Прочитав в моих глазах немой вопрос, он обнадеживающе улыбнулся. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза. Вдруг он резко наклонился и схватил меня за руку. Я дернулась, пытаясь вырваться, но цепкие пальцы мертвой хваткой сомкнулись на моем запястье. Молниеносным движением он сорвал меня с кровати. Жуткий грохот разорвал безмолвную тишину. Непроизвольно я посмотрела на незнакомку, закованную в странное надгробие. Большая мужская рука одним мощным рывком освободила ее из каменной ловушки. Огромные глыбы с глухим стуком попадали на землю. Стон облегчения сорвался с наших губ. Ангел резко наклонился и коснулся кончиками пальцев моего лба.

– Он идет. Он уже близко. Пора просыпаться. Пора… пора… пора… – едва различимый шепот разнесся по опустевшей комнате.

Прошло несколько месяцев, быстрых и незаметных. Друзья вернулись в свою квартиру, а я в свою возвращаться не захотела. Они, конечно, предлагали пожить у них, но последнее время я привыкла к тишине, к одиночеству.

Не вдаваясь в долгие поиски жилья, наугад, зажмурив глаза, ткнула карандашом в объявление. Сдается флигель. Флигель? Вообще то хотелось квартиру! Ну, флигель, так флигель. Не поддаваясь сомнениям набрала номер и позвонила. Жилье еще не сдали. На обед договорилась о встрече, и уточнила адрес.

ДА… КАК В НАШЕЙ ЖИЗНИ ВСЕ НЕСЛУЧАЙНО…

Я вышла на остановке и осмотрелась. Вокруг раскинулся частный сектор. Так… Улица Лермонтова 27. Я пошла на лево. Красивые ухоженные дворики и много зелени. На одном из заборов висела надпись – улица Куйбышева. Значить не сюда. Женщина сдающая флигель сказала, что улица начинается сразу за магазином. Ага, значить идем на право.

Улица, по которой я топала, была широкой и чистой. Ухоженные клумбы, выкрашенные заборы, аккуратные домики. Собаки дружно подняли лай, видимо, сразу учуяв во мне чужую.

Я остановилась напротив металлических ворот выкрашенных зеленной краской. На двери красовался номер 27. Это здесь. Нажала на звонок.

– Иду, иду! – послышался женский голос и торопливые шаги.

Дверь распахнулась, и передо мной предстала женщина лет пятидесяти пяти. Невысокая, худощавая, с весьма моложавой внешностью. Если бы не седые пряди, выбившиеся из под косынки, ей спокойно можно было скинуть лет так десять. Она широко улыбнулась, и молча отступила в сторону, тем самым приглашая меня войти, что я и сделала.