Олег Иваныч внезапно почувствовал гордость: как он быстро все организовал, буквально за считанные недели! А ведь когда ехали к морю Гандвик, на Онеге еще, был момент, затосковал, испугался – куда ж я? Зачем? В какую, блин, еще авантюру? И вот, на поверку, вовсе не авантюрой экспедиция оказалась! Вон, корабли-то, плывут, мать их за ногу! И какие корабли! Мощные, изящные, быстрые. Как сказал кто-то в рок-опере Рыбникова «„Юнона“ и „Авось“» – ходил с первой еще женой в ДК Ленсовета: «Да будет судьба России крылата парусами!» А кто у нас сейчас «Республика Русия», как не Господин Великий Новгород? Выходит, это его судьба крылата… Вернее – их. Новгорода и его, Олега Иваныча Завойского, бывшего милицейского майора и пожизненного сенатора Великой Русской Республики.

– Ну, как ты, герой? – Олег Иваныч зашел в лазарет, размещающийся в носовой надстройке.

Лежащий на узком ложе отрок улыбнулся. Бледный, лицо худое, темнорусые волосы разметались, одни глаза – не поймешь какие, голубые, зеленые, серые, в общем, светлые – светятся радостью.

Олег Иваныч присел рядом, запоздало пожалел, что не принес хоть немудреный гостинец, мельком взглянул на стоящий у изголовья, впритык к стенке, стол. Батюшки! Никак, латынь!

– Учу помаленьку, – тихо сообщил Ваня. – Гриша со мной занимается да супружница твоя, Софья.

– Правильно. – Олег Иваныч погладил отрока по голове. – В будущем пригодится.

– Почему в будущем? – Ваня приподнялся на локте. – Я тут думал, пока лежал. Зря с вами навязался. Не игрушки тут. Всяк в каком-то деле полезен. А я… Что я умею? Ну, из лука стрелять, даже из аркебузы – так все равно, со взрослыми-то мужиками не тягаться. – Отрок тяжело задышал, потянулся к стоявшей рядом с латинскими книгами кружке. – Так вот, надумал я, в чем пользу приносить. – Сделав несколько длинных глотков, продолжал он: – Буду Геронтию помогать людей лечить. Силы для этого не надо, ум только – так я ведь не дурак, ну, и крови не бояться, конечно. Я не боюсь, Олег Иваныч!

Олег Иваныч сглотнул слюну, взял со стола книгу, прочел по-латыни:

– «Авиценна. Канон врачебной науки: о простых лекарствах». Надо же! «Издано в году одна тысяча четыреста семьдесят третьем от Рождества Христова в славном городе Милане».

– И много вычитал?

– А как же! – Отрок снова взбодрился. – Вот, к примеру, утиный жир – он от боли, а медь с мышьяком – от язвы, а пупок ящерицы варана…

От чего помогает пупок варана, Олег Иваныч не дослушал – с одного из кочей вернулся Геронтий.

– Слава Господу, обошлось. – Он с улыбкой поклонился, снимая мокрый плащ, все такой же стремительный, худощавый, элегантный – не скажешь, что когда– то был палачом в Москве, если выражения глаз не увидишь в особо значимые моменты, а Олег Иваныч такие моменты помнил.

– Думал – черная смерть, – пояснил он. – Ан нет, просто лихорадка. Ты, Олег Иваныч, велишь ли корабельным отвар еловый пить?

– Велю, – рассмеялся Олег Иваныч. – Да ведь не пьют, заразы, говорят – хуже перевара, а толку никакого, ни в голове не шумит, ни песен петь не тянет, горечь одна.

– Надобно заставлять, – строго сказал Геронтий. – Иначе быстро зубы потеряют да десны кровоточить будут. Ну, как… – Он повернулся к Ване: – Много ль сегодня выучил?

– О лекаре греческом Гиппократе, что четыре сока в теле человеческом выделил, – прикрыв глаза, скороговоркой выпалил Ваня. – Соки те: слизь, кровь и желчь, черная и желтая. Окромя того, о лекарях римских, Авле Корнелии Цельсе и Клавдии Галене тоже рассказать могу… Только вот повторю сначала маленько.

– Выпей-ко сначала.

Геронтий налил в кружку какого-то дурно пахнущего варева из серебряного кувшина, корабль качало на волнах, и варево расплескалось по столу, хорошо, не задело книги.