Библиотека находилась на первом этаже купола. Она называлась «Завершение Викера», в честь одного из первых чиновников. Поразительно, но все здания и лаборатории названы в честь бюрократов или основателей фондов, а люди, летавшие к звездам, заслужили только пару-другую табличек и памятных надписей в музее. Имена нескольких десятков погибших были вырезаны на плите в главном вестибюле.

Я добрался туда поздно, библиотека была почти пуста. Человек пять посетителей, по-видимому студентов-выпускников, сидели за терминалами, просматривая файлы. Я выбрал кабину и закрыл за собой дверь.

– «Тенандром». История корабля.

– Наденьте, пожалуйста, обруч, – донесся из динамика уверенный голос мужчины средних лет.

Я подчинился. Свет померк, и стены кабины из голубых стали темно-синими, как вечернее небо в планетарии. Из темноты появилась светлая черточка, выросшая в сложную конструкцию из коробочек и стержней, медленно вращавшуюся вокруг поперечной оси.

– «Тенандром», – продолжал голос, – был построен восемьдесят шесть стандартных лет назад на Окраине специально для изучения дальнего космоса. Это один из кораблей разведки класса «Корден». Гиперпространственный переход осуществляется с помощью двух двигателей Армстронга, время перезарядки между прыжками составляет около сорока часов. Для передвижения в обычном пространстве на корабле установлены термоядерные двигатели, способные развивать тягу в восемьдесят тысяч мегаватт при обычных полетных условиях.

Корабль продолжал расти, пока не занял половину кабины: серый, утилитарный, неинтересный – две группы коробок, разбросанные вдоль параллельных ферм и соединенные в хвостовой секции магнитными ловушками, питающими термоядерные генераторы, а в передней – мостиком.

– История, – сказал я. – Самый последний полет.

– Прошу прощения. Этой информации нет.

Корабль продолжал плыть в темноте.

– Почему?

– Бортовой журнал корабля изъят до завершения расследования причин возникновения неисправности оборудования. В настоящее время презумпция невиновности не допускает дальнейшего распространения информации.

– Какого рода неисправности имели место?

– Сведения в данный момент отсутствуют.

– Был ли полет прерван?

– Да.

– Почему?

– Сведения в данный момент отсутствуют.

– Когда же они все-таки появятся?

– Сожалею, но у меня нет информации, чтобы ответить на ваш вопрос.

– Не могли бы вы дать мне список планируемого маршрута «Тенандрома»?

– Нет, – ответил он через несколько секунд.

– Но разве маршрут не является общедоступной информацией?

– Уже нет. Его изъяли.

– Где-нибудь должна быть копия.

– У меня сведений нет.

Схема «Тенандрома» мелькала на экране монитора, как будто систему что-то отвлекло.

– Где сейчас «Тенандром»?

– Уже два года, как он находится в рассчитанном на шесть лет полете во впадину Мойры.

– Можете дать мне список экипажа и исследовательской группы «Тенандрома»?

– В каком рейсе?

– В любом из последних четырех.

– Могу дать сведения по полетам номер пятнадцать и шестнадцать, а также по текущему полету.

– Как насчет семнадцатого?

– Отсутствует.

– Почему?

– Засекречен.

Я стянул с головы обруч и, прищурившись, посмотрел из окна на освещенный парк. В отдалении свет отражался от океанской стены.

Что же, черт побери, они скрывают? Что они могут скрывать?

Кто-то знал.

Где-то кто-то знал.

Я принялся выслеживать бюрократов и исследователей из разведки. Я охотился за ними в барах, в Полевом музее, в парках, на пляжах, в сияющих коридорах Оперативного центра управления, в городских театрах и ресторанах, в легкоатлетических и шахматных клубах.

Когда я осторожно направлял беседу в нужное русло, почти все охотно рассуждали о «Тенандроме». Наиболее распространенной версией, превратившейся в стойкое убеждение, была та, которую излагала мне Чейз Колпат: корабль обнаружил инопланетян. Некоторые заявляли, будто в район обнаружения были посланы военные корабли, и почти каждый слышал, что несколько молодых членов экипажа вернулись поседевшими.