.– Вот видишь, ты спрятался за моей спиной. Не такой уж и широкой. У тебя, Степа, по сравнению со мной, есть преимущество… Тебе есть на кого валить, если что. На меня. Я твоя броня и отмазка. Так что сел ты на мою шею плотно и еще погонять норовишь, чтобы я вез и не взбрыкивал. Вольницу тут тебе разрешил. Гуляй рванина… Хрен вот тебе,– закончил старшина.

– Да уж,– поскреб озадаченно за ухом Сафронов,– впору прощение просить мне у вас, Алексей Павлович. Так выходит. Вы, ежели что, за меня поплатитесь. А я вроде как тот бугай, тупой?

– Почему как?– рассмеялся старшина.– Хрен с тобой, уболтал, наливай, Леха, еще по сто грамм и отбой. Завтра подниму рано. Дежурим по очереди.

Первым старшина и отсидел до полуночи, подняв Иванова и укладываясь на нагретое им место, посоветовал:

– Ты, Леха, если что увидишь подозрительное, буди, не стесняйся. Только не пали в белый свет, как в копейку, навроде Степана. Здесь не хутор. Гражданские опять же шляются. Подстрелишь еще кого-нибудь, будешь потом казниться всю оставшуюся жизнь.

– Хорошо, товарищ старшина. А если этот… ну, Морозов подкрадется?

– Тоже буди. Давно не виделись,– пошутил мрачно старшина.– Узнаешь если его в потемках, то стреляй, не раздумывая. Подкрасться ему не позволяй. Зарежет или шею свернет в две секунды,– старшина отвернулся от рядового и тот залег в обнимку с автоматом, чутко прислушиваясь к окружающей среде. Перспектива получить ножом по шее или ее же получить свернутой, так впечатлила Иванова, что сон у него пропал мгновенно, а адреналин в крови зашкалил, заставив сердце стучать так громко, что он даже поморщился, досадуя на самого себя.

Иванов и разбудил старшину час спустя, теребя нетерпеливо за плече и шипя ему в ухо:

– Товарищ старшина, Алексей Павлович.

– Что?– разлепил глаза старшина.

– Ползает кто-то рядом,– свистящим шепотом сообщил рядовой.

– С чего ты взял, что ползает? Может, показалось все же?

– Нет, точно. Ёся встрепенулся и вон за те кусты умотал, а там пару раз взвизгнул. Точно, Морозов этот тут ошивается.

– Морозов!– гаркнул старшина во весь голос, будя спящих.– Ты здесь, кукушонок? Чего молчишь, оглодыш?

– Здесь,– донеслось вдруг из леса в ответ.

– Чего надо, придурок?– крикнул опять старшина.

– Нож отцовский верни и вали со своими архаровцами хоть в Сибирь,– прозвучало в ответ.

– Иди, возьми!– крикнул старшина, заводясь.

– Щас,– ответил Морозов,– когда ты один останешься, тогда и приду. Рядовых передушу по одному и приду,– пообещал он самоуверенно.– Оставьте нож на лежбище утром и тогда никого не трону, кроме тезки-сибирячка. Этому я все равно шею сверну за батю.

– Вот гад,– задергался Иванов,– я же ему сказал давеча, что это я Авдеича убил.

– Эй, Морозов, он тебе соврал. Не он это. Это я твоего папаню завалил,– крикнул старшина, решив успокоить парня.

– Тогда пусть они уходят, а с тобой мы разберемся, как мужчина с мужчиной,– проорал в ответ Морозов, явно стервенея.

– Да хоть сейчас,– психанул старшина, вставая на колени.

– Жду и, нож не забудь, сволочь!– поднял градус злобы в голосе Морозов.

– Иду,– вскочил на ноги старшина и оттолкнул, вставшего на пути Иванова.

– Товарищ старшина, нужно всем пойти и расстрелять гада из четырех автоматов,– заблажил сибиряк.

– Ты меня за кого принимаешь, тезка?– прихватил его за грудки старшина.– Я что, похож на суку? Сам разберусь,– и крикнул во все горло:

– Эй, Морозов.

– Что?– немедленно отозвался тот.

– Сходимся один на один. Мои не вмешиваются. Пусть Бог решает, кому жить, а кому загнуться в этом лесу.

– На ножах?– спросил Морозов деловито.

– Хоть на оглоблях,– рявкнул в ответ старшина.