Переписка Хасимото с Генштабом за 1923–1924 гг. свидетельствует о его успехах в создании небольшой агентурной сети в СССР и поддержании контактов с эстонской, польской и немецкой разведками, благодаря чему резидентура получала достаточно интересные сведения о Советском Союзе. Например, в феврале 1923 г. Хасимото передал в Токио подготовленное Генштабом Эстонии боевое расписание 5-й Краснознамённой армии на Дальнем Востоке и в Забайкалье, сообщил полученные от агентуры и почерпнутые из советской печати сведения о пропускной способности российских железных дорог, производственных и ремонтных мощностях вагоностроительных заводов, характере железнодорожных перевозок в СССР из Германии и Швеции. В других телеграммах резидент освещал переход Красной армии на территориально-милиционную систему и состояние её ВВС, анализировал мероприятия советского правительства в рамках новой экономической политики, положение дел в промышленности, валютно-финансовой сфере, информировал о контактах Москвы с Германией и Францией, что представляло большой интерес для японского руководства на завершающей стадии переговоров с Иоффе[65].

Однако возможности Хасимото не были безграничными и не могли в полном объёме удовлетворить потребности Кабинета министров в информации о СССР, поэтому Генеральный штаб компенсировал дефицит данных за счёт кооперации с разведывательными органами Польши, Латвии и Эстонии.

Следует отметить, что первоначально, после обретения независимости в ноябре 1918 г., внимание Польши было сосредоточено на изучении обстановки в европейской части Советской России, а после начала польско-украинской войны (1918–1919) – на событиях в Галиции, поэтому основы для установления двусторонних контактов с японской разведкой тогда не имелось. Ситуация изменилась только в январе 1919 г., когда начались первые советско-польские столкновения в Западной Белоруссии и Прибалтике. В разгоравшейся войне с Советской Россией полякам было важно иметь достоверную информацию об обстановке на Дальнем Востоке, её влиянии на события в Европе и возможностях советского командования перебрасывать войска на Польский фронт из разных районов страны[66].

Точкой отсчёта в сотрудничестве японской военной разведки со 2-м отделом польского Генерального штаба (ПГШ) стало прибытие в июне 1919 г. в Варшаву капитана Ямаваки Масатака. Из-за отсутствия двусторонних дипломатических отношений Ямаваки был аккредитован в качестве наблюдателя в польской армии, однако после официального признания стран друг другом весной 1921 г. стал первым японским военным атташе в Варшаве. Поступавшая к нему от польских коллег информация касалась характера боевых действий советских войск против Добровольческой и польской армий, организации, дислокации и боеготовности Красной армии в европейской части Советского Союза, социально-экономического и политического положения СССР. Эти сведения предоставлялись японцам по личному распоряжению начальника ПГШ, который санкционировал передачу развединформации не только военному атташе, но также стажировавшимся в польской армии капитанам Мураками Кэйсаку (1919–1922) и Касахара Юкио (1922–1925). Непосредственным куратором контактов с японцами выступал глава 2-го отдела[67].

Информация польской военной разведки обогащала японские знания о Советском Союзе и носила всесторонний характер. Так, в апреле 1922 г. 2-й отдел передал японцам подробный отчёт об организации радиосвязи в Советской России, в ноябре 1922 г. военный атташе в Варшаве майор Окабэ Наосабуро получил справочные материалы о мобилизационном развёртывании Красной армии, а 5 февраля 1925 г. японский Генштаб на основе переданных через Касахара Юкио сведений подготовил для высшего руководства страны доклад «Политическая работа русской армии во фронтовой полосе (пропаганда и военно-административное управление)»