Так мы беседовали минут десять. Я немного успокоился. Михалев-старший тоже слегка обмяк. Появилась надежда на мирное урегулирование конфликта. Но не дремала мать семейства. К месту нашей с Михалевым-старшим беседы она привела двух милиционеров. Видимо, наблюдала со стороны за развитием сюжета и, когда я дружески прижал к себе главу семьи, решила, что пора действовать. Менты были сержантами, один моего возраста, другой постарше.

Тот, что постарше, попросил меня отпустить руку собеседника. Я отпустил. Почувствовав свободу, Михалев-старший рванул к выходу из вокзала, как Усэйн Болт. Жена засеменила за ним. Я посмотрел семейству Михалевых вслед и вздохнул. Гоняться по вокзалу за родителями призывника в мои планы не входило. В планы милиции тем более.

– Молодцы, ребята, – сказал я ментам, – из-за вас отечество не получит защитника в свои ряды.

– Это он защитник? – скептически спросил один из сержантов.

– Отец защитника… Сам защитник где-то здесь прячется, – пояснил я. – Найти поможете?

Менты отказались. Тот, что постарше сказал:

– Порядка у вас сейчас нет, они и бегут. Что это за армия, если от офицера призывники прячутся? Вот когда я служил…

– У моего знакомого брат есть, так вот его племянника забрали в армию, – продолжил тему второй сержант.

– Знаю, – перебил я его, – а его там почти до смерти убили, да?

– Нет, – хладнокровно ответил сержант, – служит… прапорщик уже.

Менты ушли. Уходя, один из них обернулся:

– Капитан, посмотри в туалетах, обычно они там прячутся до поезда…

В туалетах моего призывника не было. Какого-то призывника я правда, спугнул, судя по его реакции на мое появление, но это был не Михалев.

Потом я вернулся на свой пост у входа или выхода и, как Илья Муромец на границе, стал смотреть по сторонам.

Задумался. Хорошенькое начало карьеры в военкомате, ничего не скажешь. Поручили целому капитану сопроводить одного единственного призывника, а он и того ухитрился потерять. Просто гений призывной работы! Обидно не то, что призывник сбежал, а именно неудачное начало служебной деятельности. Призывник-то найдется, никуда не денется, а мой дебют людям запомнится.

«Разве это косяк? Помнишь, как наш капитан начинал? У него вообще призывник удрал, у растяпы». «Это было месяца через три, как у капитана призывник удрал, аха-ха-ха!».

Я совершенно ясно слышал эти реплики, даже обернулся, посмотреть, кто это говорит. Говорил мой внутренний голос.

А еще он сказал, чтобы я перестал тут топтаться и ехал домой. Как раз к обеду успею.

Внутренний голос я отключил и пошел в облвоенкомат. Кроме беглого призывника, у меня еще были документы, которые необходимо было сдать в делопроизводство и что-то там получить.

– Так что вперед, гроза призывников, – сказал я себе и пошел знакомым путем.

Через двадцать минут, когда часы показывали 8:50, я положил руку на дверную скобу массивных облвоенкоматовских дверей, собираясь потянуть ее на себя. Взгляд упал на одиноко стоявшего рядом с дверью паренька в знакомом наряде призывника. Михалев. Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Я без улыбки. Он, как всегда, с улыбкой. Ну что сделаешь, улыбчивый парень.

Я огляделся. Клана Михалевых видно не было.

– Как же ты сам дошел сюда, брат Михалев? – спросил я. – Не падал без папы и мамы? Где они, кстати?

– Я от них убежал, – ухмыльнулся Михалев. – Задрали уже… Я служить хочу, как все ребята, – продолжал призывник. —А мать с батей насмотрятся телик и стонут, что в армии бардак, в армии жесть.

– Ну, раз так, заходи, – я распахнул дверь.

И мы пошли.

Дальше все было обычным. Запустив Михалева на медицину, я пошел по призывному отделу, здороваясь с сотрудниками. Меня они еще помнили, всего три дня прошло, как я от них убыл, не должны были забыть…