– Ну, так что же говорите! – воскликнул Романов, побледнев.

– Я считаю, что надо спасать Россию, иначе она погибнет, – ответил генерал и усиленно проследил за выражением лица императора.

Романов кинул на Рузского удивленный, обжигающий взгляд и, заложив руки за спину, отошел к окну. Несколько минут он просто стоял в полном молчании. Пауза стала угрожающе длинной. Генерал-адъютант снял пенсне, видимо зная, что это его сильно преображает.

– Смогут ли казаки изменить ситуацию в лучшую сторону? – наконец спросил Ники и по его лицу разлилась тревога.

– Это-ничего не даст, ваше величество. Единственным и правильным решением будет, если вы передадите власть вашему сыну Алексею при регентстве вашего брата великого князя Михаила Александровича, – быстро ответил Рузский и его глаза завиляли как у хитрой лисы.

Романов, поведя в его сторону строгими глазами, вспыхнул. Государь выглядел в эти минуты бледным, обычно добрые глаза Ники искрились синим гневом.

– В таком случае я хочу знать мнение всех командующих фронтами по этому вопросу, – объявил Романов.

– Ваше императорское величество, я должен вам сообщить, что даже ваш личный конвой присягнул Временному Комитету, – вдруг заявил Рузский.

Государь никак не проявил своего состояния, он постарался остаться спокойным. И все же он с большим трудом смог овладеть собой, чтобы не показать генералу своей растерянности. У него довольно быстро образовался прежний порядок мыслей и представлений о происходящем. Редкое спокойствие и способность взвешивать свои слова были даны Романову от рождения. Но кто знает, что творилось в это время в его душе? Однако нет никакого сомнения в том, что его потрясло известие об измене конвоя его величества. Как он мог ему изменить?

– Я хочу знать, что думают по этому поводу командующие фронтами. Жду вас с их ответами. Можете идти, Николай Владимирович!

На этом император и генерал, не прощаясь, расстались. Романов после ухода Рузского сидел, понурив голову без движения и без всяких мыслей. Он оцепенел от происшедшего. Его состояние передалось Матвею Васильеву.

“Ники тебе надо было арестовать их”, – с большим сомнением про себя сказал Матвей.

Однако в душе Васильев все же подумал, что у императора никаких других вариантов на тот момент не было. Нам сегодня легко давать советы, когда мы уже знаем, что случилось.

А вы пробовали встать на место Романова? Ему что нужно было пролить русскую кровь? Или сменить командующих фронтами и начальника Генерального штаба? В то время, когда по всей линии фронта ситуация стабилизировалась? А победа над Германией уже была практически выиграна? Матвей был твердо уверен, что Ники никогда бы не принял таких решений. Это была драма семьи Романовых, и она стала катастрофически развиваться.

В этот же день Рузский сообщил Алексееву о просьбе Романова и тот без промедления оповестил всех командующих фронтами, чтобы они прислали в Ставку собственные мнения насчет отставки Николая II. И все командующие фронтами за исключением командующего гвардейской кавалерией хана Нахичеванского высказались за отречение царя от престола. Не удосужился ответить только командующий Черноморским флотом А.В. Колчак. Адмирал, извещенный, о проведении плебисцита просто не прислал своего ответа, высказав своим поступком полное пренебрежение к императору.

Русские генералы, не задумываясь, решили судьбу императора и его семьи и этим поступком поставили народы России на край пропасти. Но будущее покажет, что это решит и судьбу многих из них. Позже они пожалеют о том, что сотворили собственными руками, но будет уже поздно, к этому времени слишком много воды утечет.