Притча о смысле жизни

Савелий пребывал в состоянии Сатори не только на утренних и вечерних службах. И даже не во время исповеди прихожан. Даже младенцы, которых он крестил по несколько раз в неделю, не вызывали такого благоговейного состояния. Нет, те минуты, когда священник ухаживал за своим садом возле храма Ярослава Мудрого, играл там с внучкой Ксюшей и наблюдал за воробьями – они стали его Сатори.

Сад начинался сразу за церковью. Две едва заметные тропинки тянулись параллельно друг другу в конец сада, где располагалась беседка и пара деревянных скамеек. Вдоль тропинки – розовые кусты. Среди них у самой земли ютились анютины глазки, а кое-где пестрели календулы. Иногда тропинку пересекала мама-ежиха с маленьким детенышем. Он послушно брел за родительницей, неспешно перебирая крошечными лапками. И каждый раз после обеда, в перерыве между утренней и вечерней службами, к Савелию прибегали пятеро котят. Их мама лениво бродила за пределами сада, где-то там за черным штакетником. А котята (все – разного цвета) неистово носились вокруг священника, голодно мяукали и ластились. Черненький котенок был самым запуганным. Братья отнимали у него кусочек курочки, хлеб, рыбу, даже раков, которыми иногда баловал их Савелий. Поэтому священник отдавал самый большой кусок четверым пушистым “бандитам”. И пока они дрались за пищу, он отводил черненького к беседке, а затем кормил прямо с рук.

Возле беседки – воробьи. Неугомонно прыгают, ищут какое-нибудь зернышко. Иногда взлетают и прячутся в кронах платанов. А иной раз устраивают между собой рыцарские турниры. Но это чаще весной. А сейчас наконец-то – лето.

Весь сад – две параллельные тропинки, высокие кусты роз, робкие анютины глазки, пятеро котят, ежик с мамой, воробьи и платаны, – казались Савелию совершенной, законченной конструкцией. Мир совершенен. И справедлив.

Его бывшие одноклассники батрачат на очередной компьютер, на путевку в Дубаи или последнюю модель iPhone. Он же довольствуется “бабушкофоном”, который берет в руки только по вечерам. Кому нужно – сам его найдет. Вся округа знает отца Савелия.

Его бывшие одноклассники постят фото из Таиланда, с борта шикарного лайнера. Их искусственные улыбки говорят: “Смотрите, я так счастлив! Смотрите и завидуйте!”. На других фото одноклассники сидят в ресторане с видом на гору Арарат, и в комментариях перечисляют сорта армянских коньяков, которые уже успели продегустировать за вечер. Другие кичатся очередным “Кайеном” или поездкой в Нью-Йорк с детьми и внуками.

Савелий не пьет, и “Кайена” у него нет. Ему жаль своих одноклассников. Вот он – счастлив, но не публикует фото в Facebook. Счастье любит тишину.

Сострадание.

Это одно из самых сильных чувств, наполняющих сердце Савелия. Все люди в мире – добрые. Иисус был прав, когда говорил это. Просто их мало любили, не говорили нежных слов, а давали подзатыльники. Сирот в детских домах не оберегали от скверны, не давали должного воспитания. Они не виноваты, что выросли ворами, наркоторговцами, убийцами. Даже в самой темной Душе всегда есть лучик Любви. Стоит только подбросить дров в этот костер, и он превратится в огромный Духовный Стержень. Человек создан по образу и подобию Божьему, но очень нуждается в Любви. Господь любит нас всех, и его любовь часто бывает безответной. Но от этого он не любит нас меньше. Потому что он сам и есть Любовь. И Любовь в сердце каждого – это Бог в каждой душе.

Савелий точно знал, что Любовь была до Сотворения Мира. Она есть, как и раньше, как бы люди не били себя в грудь, что времена нынче “капиталистические”. Савелий верил, что когда иссякнет род человеческий, Любовь все так же будет управлять Солнцем, звездами и планетами.