Поляков надеялся, что строительство разрешат, хотя в полной мере представлял себе трудности: строить придется за счет собственных накоплений, значительная часть времени упущена, и Канунников, конечно, будет мешать.

Снова раздался телефонный звонок. На этот раз Москва. У аппарата Любимов.

– Алло! Любимов! Здравствуй. Как дела?

– Мастерские строить разрешено. Стоимость первой очереди – семьсот тысяч рублей; все освоить в этом году. С проектом ознакомился: проект хороший… В министерстве предупредили: если не освоите, не берите.

– А ты как считаешь – брать?

– Такой случай упускать нельзя.

– А если завалим?

– Не думаю. Коробка простая. Дадут кирпич – в два месяца выгоним.

– Как бы нас с тобой раньше не выгнали.

– Кто-нибудь после нас достроит, зато мастерские будут.

– Это ориентир неважный. Ну ладно! Бери проект и выезжай. Остальное брось. Пошлем Смолкина, он доделает. Послезавтра к вечеру жду.

Как все просто и быстро делается! Уже завтра нужно начинать хлопоты о кирпиче, лесе, камне, стекле, кровле, о рабочих, о деньгах. Мастерские станут реальностью. А он их добивался столько лет!

Управляющий Автотрестом Канунников обычно сидел в своем кабинете до полуночи, пока не расходилось областное начальство, – это давало ему право приходить на работу в полдень.

Кабинет был большой, просторный, оклеен коричневыми обоями, с ковром на полу, шеренгой мягких стульев у одной стены, диваном у другой и двумя низкими тяжелыми креслами у огромного письменного стола. На третьем кресле, еще более массивном, чем остальные, по-хозяйски грузно и основательно сидел сам Канунников. Казалось, и хозяин этого кабинета, и мебель всем своим видом говорили: «А ну, попробуйте сдвиньте нас».

Канунников был директором-профессионалом. Заведование чем-нибудь стало его специальностью. Был он и председателем правления деревообделочной артели, и заместителем председателя райисполкома, заведовал горкомхозом, директорствовал на крахмало-паточном и ликеро-водочном заводах, работал в аппарате облисполкома. В конце концов он, по местному выражению, «присох» в Автотресте.

Он был неглуп, изворотлив, успел кое-чего нахвататься, «хотя и не специалист, но опытный хозяйственник». К тому же он был «свой», «здешний», «на наших глазах вырос». Почему-то все были уверены, что он, Канунников, «дело вытянет».

Руководители, подобные Канунникову, забывают свою первую профессию и не приобретают никакой другой. Их девиз краток: «Начальство должно быть довольно». В случае же «чего-нибудь» начальство должно быть убеждено, что виноваты не они, а кто-то другой. Если же свалить свои ошибки на кого-то другого не удается, они разводят руками, сокрушенно вздыхают: «Конь о четырех ногах, и тот спотыкается». Этот конь хоть и спотыкается, но всегда их вывозит.

Канунников понимал, что, не давая машин Стройтресту и Тракторсбыту, Поляков ставит себя под удар, но закон на его стороне, возить в долг запрещено. Достанется же ему, Канунникову: он ни слова не сказал о задолженности и тем самым ввел всех в заблуждение.

Нужно выкручиваться. Он снова поднял трубку и попросил соединить с управляющим Стройтрестом Грифцовым.

– Грифцов! Здорово, друг! Извини, что беспокою… Ну раз ничего, то ладно. Почему я не сплю? Да вот сижу, все о вчерашнем заседании думаю.

Он сочувственно почмокал губами:

– Вот так и живем. Хорош, хорош, а случись что – все на тебя навалятся. Хотел я сказануть, да зачем масло в огонь подливать? Привык, говоришь? Хе-хе… Это верно, нам не привыкать, за битого двух небитых дают. – Лицо его расплылось в добродушной улыбке, потом вдруг стало озабоченным. – Да, слушай, Грифцов! Ведь ты и меня в дурацкое положение поставил. Ей-богу. Деньги-то ты не платишь. Знаешь, сколько за тобой? Правильно, сто восемнадцать тысяч. Вот и получается: не могу я тебе машин выделить, не имею права. Верно, на облисполкоме я молчал, но сидел как на горячих углях. Думаю: откажусь дать машины – еще больше тебя колотить начнут, соглашусь – меня министерство стукнет за то, что должникам вожу. Думал, думал и решил: о задолженности не говорить, выручить тебя, а потом столковаться с тобой – ты мне немного деньжонок подбросишь, и все будет в порядке. Сегодня я тебя выручил, завтра – ты меня. Денег нет? Надо найти. Ты войди в мое положение: мой главбух в министерство такую петицию накатает… Ничего не можешь поделать… Гм… Тогда извини, машин я тоже не могу дать.