Из сомнамбулического безразличия Войцеха вывела ругань тракторного клаксона. Трактором правил Домбровский, триумфально вознесшийся над бренной землей. Войцех ждал, что техника совершит круг почета в целях, как бы сказал Куба, осуществления упреждающих мероприятий по противопожарной опашке. Но норовистые тычки ковшом по Войцехову существу не оставили шансов на иную трактовку: они напомнили бы безобидные заигрывания индийских слонов с непутевыми путешественниками, если бы металл болюче не звякал по лопаткам и не призывал Войцеха в кабину, переоборудованную для двоих. По-городски неумело и врастопырку, восшествие Войцеха со стулом случилось, и нунциатура укатила за утварью (да простит читатель нашу заумь, но вычеркнуть такой ассонанс грешно).

Недолго проехав по асфальту, Домбровский вырулил на обочину, да так и повел железного слона по траве. Оно вроде бы и правильно не разбивать полотно и не создавать другим помех, но в то же время как-то чуднó: не командировка, а сафари. Войцех старался получше запомнить дорогу, чтобы в автомобильном атласе, когда тот попадется под руку, реконструировать маршрут. Ходить за три моря увлекательно, когда назад к соплеменникам возвращаешься с картами, а не c одними косноязычными рассказами о чуде чудном и диве дивном. Кое-где встречались полуразрушенные избушки, и поражала заразительность их обветшания: стоило на отшибе приключиться пожару у одного соседа, который спешно съезжал, так и оставив завалы не разобранными, через несколько лет уже и прочие дома косились, а хозяева взирали на них покорно, без покушений на восстановление. Войцех, должно быть, свои наблюдения проронил вслух, поскольку Домбровский живо затеял разговор:

– Ремонтироваться ты или кто из знакомых не собираетесь?

– Насколько мне известно, нет, – допустил тень сомнения Войцех, чтобы не признаваться в ужасающей бедности людей своего круга, которым не то что ремонт, а за счастье перестать имущество распродавать. Если и был на его памяти ремонт, так то родители отыскали в бабушкином загашнике несколько рулонов обоев и поклеили на самосваренный клейстер.

– Ну, ты подумай. Взвод мигом подгоним. Дорого не возьму. Хлопцы ведь службу проходят, оттого расценки демократичные, – по-свойски подмигнул Домбровский.

Войцеха покоробило, что на бессловесных солдатах наживутся командиры и такие по-старой-памяти прилипалы. Виду землемер, однако, не подал. Настало время предприимчивых и оборотистых, стартовый капитал которых – доступ к ресурсам, положение и знакомства, вынесенные из старого мира, и не Войцеху вставать у них на пути.

– Ты не подумай, что это халтура, а люди сплошь дилетанты. Пану Бержу недавно особняк поставили и всю внутреннюю отделку довершили. Хвалил, – похвастался Домбровский.

– До особняков я пока не дорос, – решил сменить тему Войцех. – Поживу на объекте.

– Ты что же, не семейный? – удивился шеф-интендант.

– Да вот, еще не обзавелся.

– Тогда наматывай на ус: как только дети пойдут, советую сразу оформить им инвалидность, – назидал Домбровский.

– Это как? И зачем?

– Ну ты даешь. Чтобы на всю жизнь у деток льготы были, и пенсию государство приплачивало. А как – аргумент один и во все эпохи пригодный.

– Но это нечестно. Есть те, кто по-настоящему нуждаются, – запротестовал Войцех.

– Ну, дружок… Теперь каждый сам за себя, – подытожил прожженный снабженец.

За разговорами очутились в черте города. Обочина исчерпалась, и трактор присоседился к общему потоку. Хотя Войцех ждал насмешливых взглядов, автомобилисты были заняты собой и агрикультурный экипаж вниманием не удостоили. Тем более в параллель некоторое время двигался старик, лошадью перевозивший сахарную свеклу. Дуэт вышел превосходный, союз ковша и орала, но дед вскоре отстал. Войцех приготовился не тушеваться, когда трактор остановится перед искрящимися витринами фирменного магазина и выплюнет оптового покупателя со стулом. Хотя в годы быстрых денег, преходящего успеха и изменчивой моды продавщицы наверняка научились закрывать глаза на странности клиентуры.