– Почему?

– Со слов моего человека, он просидит у себя в резиденции всю следующую неделю. А то и дольше, пока не решит, что опасность миновала.

– Черт! – пробормотал Эванс.

Им поставили жесткий срок. Поступили данные, что Кучильо планирует напасть на автобус с туристами. Автобус остановят, заблокируют двери и подожгут. Нападение произойдет в пятницу, то есть через два дня, в годовщину войны, которую мексиканский президент в очередной раз объявил картелям. На этом сообщение обрывалось и жизнь информатора наверняка тоже. Разве можно определить, на какой автобус нападут? Сотни их выходят на маршруты десятков разных компаний, большинство которых не желают приостанавливать работу и сотрудничать с полицией. Готовясь к операции, Эванс просмотрел данные об автобусных компаниях и отметил, что у всех в рекламе было нечто общее: в самом начале на разные лады утверждалось, что в Мексике безопасно.

Даже не располагая точной информацией об автобусе, Диас с Эвансом могли предотвратить нападение. Крупнейшие картели Синалоа и Соноры отказывались от насилия. Для репутации – а тем более для здоровья – вредно убивать туристов, даже по чистой случайности. Если ни в чем не повинные люди, особенно американцы, подвергнутся намеренной атаке, жизнь наркобаронов превратится в сущий ад. В самом картеле Эрмосильо против Кучильо никто открыто не выступит, но если, скажем так, с ним случится несчастье, его заместители откажутся от нападения.

Однако если Кучильо станет отсиживаться у себя в резиденции, пока автобус не сгорит дотла, тогда информатор Диаса прав и выполнить задание будет сложно. Разведка с помощью беспилотников показала: дом стоит на участке в пять акров, окруженном высоким забором с проволокой под напряжением, двор набит датчиками и просматривается камерами. Снайперы не помогут, ведь в каждом окне – в самом доме, в отдельной библиотеке, в гараже – установлены пуленепробиваемые стекла. Дорожки между постройками с позиций, пригодных для снайперов, не просматриваются.

Напарники сидели под палящим солнцем, и Эванс подумал, что на жаре человек соображает медленнее. Представилась овсяная каша, густая, горячая…

Эванс вытер пот со лба, глотнул колы и попросил подробнее рассказать о профессиональной и личной жизни Кучильо. Подробностей у Диаса хватало: в прошлом году Кучильо был под следствием. Эванс внимательно слушал и кивал. Он считался хорошим стратегом и в спецназе, и на нынешней службе. Эванс осушил бутылку, уже третью за день.

В девять сорок пять утра, черт подери!

– Расскажи о его слабостях.

– О слабостях Кучильо? Их нет.

– В смысле? Они у всех есть. Наркотики, девочки, мальчики? Выпивка? Карты?

На нынешней службе Эванс нередко использовал чужие слабости. Не реже, чем пули и взрывчатку. А то и чаще.

Диас всыпал в чашку еще пакетик сахара, хотя кофе осталось совсем немного. Мешал он тщательно, рисуя палочкой восьмерки. Пригубив кофе, он взглянул на Эванса.

– Разве только одно…

– Что же?

– Книги, – ответил мексиканский агент. – Книги – его слабость.

Майским вечером погода в Вашингтоне стояла прекрасная, поэтому он выбрал «Старбакс» с двориком. Почему бы и нет?

Когда еще водились яппи, это был их район. Отец Питера Биллингза был в числе яппи. Черт, сколько воды с тех пор утекло!

Биллингз пил обычный кофе, черный, без молочной пенки и новомодных добавок, которые, как он втайне считал, люди заказывают лишь из удовольствия произносить все эти названия.

Еще Биллингз купил себе скон, в котором море калорий, только что с того? К тому же съест он только половину. Дома в Бетесде жена накормит его диетическим ужином.