– Масонскую???

Она сидела перед ним с настолько удивленным выражением лица, что даже мысленно выматериться не получилось. Интересно, она хоть четверть слов поняла? Или придется переводить с общеупотребительного на ромашковый?

– Ну, это я так. Просто предположил.

Он затянулся, подумал,  выстраивая в голове конструкции попонятнее, и продолжил:

– Если они не имеют отношения к секте, то значит, кто-то еще в курсе…

– Про что?

– Про то, чего вы сами не знаете… Или знаете все же?

Тут он развернулся, резанул ее внезапным острым взглядом, выискивая следы вранья.

Но она явно ничего не знала. Потому что не может человек, который что-то скрывает, так выглядеть. Настолько невинно и озадаченно. Тут два варианта. Либо она охренительная актриса и дурит его, как лоха, разводит, либо она реально ни при чем.

А нет, третий вариант еще есть.

Он, Розгин, крышей потек. И последний вариант – самый печальный. Но вполне закономерный.

Тут Княгиня пришла в себя, с досадой стукнула кружкой по столу.

– Не знаю! Ну вот не знаю я! Вообще не понимаю, о чем речь! Какие ключи? Ну какие ключи? От дома? От квартиры? От банковской ячейки? У меня никогда не было их! Вот как уехала пять лет назад в Европу, так и все, с концами! Я сюда не приезжала, Кирилл сам ко мне в гости пару раз за все это время наведывался. Мне тяжело тут было после гибели родителей, понимаете? Я с ума сходила! И видеть ничего не могла! Да и не осталось у нас имущества родительского. Кирилл все продал. Или подарил? Не могу сказать теперь. В любом случае, ни о каких ключах речи никогда не шло. Они, наверно, вообще дверью ошиблись. А вы… Вы, вместо того, чтоб выяснить все…

– Мне, наверно, надо было с ними за руки поздороваться, а? – съязвил Розгин злобно, – а то, может, подождать, пока они вас трахнут, а потом поговорить? Как лучше было поступить?

У нее задрожали губы. Черт!

Розгин выдохнул, уже жалея о своём срыве. Ну кому что доказал? Этой ромашке? Херня какая-то получается.

Он  приготовился к очередному сеансу мозговыносительных слез. Сука, терпения бы!

Что-то подсказывало ему, что в этот раз утешать ее не стоит.

А то ведь сорвется, точно сорвется.

И утешит. По полной программе.

Но Княгиня неожиданно проявила силу воли и смогла себя сдержать.

Отпила кофе.

– Хорошо. Я поняла про этих… Людей. Но есть еще вопрос с Кириллом.

– А вот по вашему брату мы будем говорить, когда проясним этих тварей.

Он докурил, выкинул сигарету.

– Идите спать, Ульяна. В диване есть плед.

– А вы где приляжете?

Нет, Розгин, это не приглашение. Нет, Розгин. Нет.

Невинная   ромашка!!!

– Я здесь посижу.

– Но ведь вы устали… И вообще…

– Ульяна! – повысил он голос, уже не имея сил терпеть этот тупой разговор, отнимающий время у долгожданного покоя и тишины, – идите!

– Хорошо, – испуганно кивнула она, потом помялась, – а можно я душ… Так хочется смыть с себя это все…

– Да, конечно. В шкафу полотенца.

Она кивнула и вышла.

Розгин остался сидеть на кухне, отхлебывая приготовленный ею кофе и ожидая, когда она уже, наконец, угомонится и ляжет. Ему смертельно не хватало личного пространства, чтоб просто отдохнуть и подумать над сложившейся ситуацией.

Он сидел, пил кофе. И удивлялся, что обычно мерзкий вкус в этот раз был вроде как помягче. Получше.

Когда Княгиня вышла из душа и скрылась в комнате, он, незаметно для себя, выдохнул.

Откинулся на кресле, положил ноги на табуретку. Поерзал. Нормально.

В любом случае, в комнате , рядом с нею, он не мог находиться.

Да, давно его так от женщины не перло. Странно очень. Она настолько не в его вкусе, что   даже   не по себе. Так бывает, когда видишь что-то необычное, например, написанную неизвестным художником абстракцию. И вот не любишь ты такое, искренне считаешь хренью. Но стоишь и смотришь.