Самую грязную работу выполняли ставленники Византии на местах, которые считались, чуть ли не русами. О наемных варягах я уже рассказал, но было бы слишком просто, чтобы ромеи ограничились только лишь ими одними. Служение Одину использовалось ромеями в своих целях. Ведь очень многие варяжские дружины состояли на службе у василевса или разбойничали по миру, оглядываясь на него и с его молчаливого согласия. И яркий пример этому – Аскольд.

Сей варяжский предводитель, которому исполнилось в 852 году только лишь двадцать два года, не был киевским князем, как его будут называть, до 862 года. Эти десять лет в Киеве княжил почти что безраздельно Дир. Ослабление его власти наметилось только лишь в 860 году после удачного похода Аскольда на Царьград, когда Аскольд выбрал время так, что большая часть войска ромеев воевала на других рубежах. Поэтому-то василевс вынужден был заключить с ним невыгодный для себя мир, который через несколько лет был нарушен.

Аскольд предельно четко чувствовал ситуацию, видел, что недовольство ромеями на Руси только лишь крепнет во всех слоях общества. Не воспользоваться такой ситуацией, чтобы не показать всем: ромеям, Диру и местной элите свою силу, было бы совсем неразумно. Этот его поход стал основным для того, чтобы Аскольд впоследствии стал князем.

Итак, весной 851 года Дир, наконец, стал полномочным главой варяжской дружины. Именно не помощником воеводы или тысяцкого, а предводителем. А этот пост, по сути, приравнивался к титулу князя, тем более что князя уже шесть лет, как не было после смерти Бореня. Ситуация продолжала ухудшаться. Дир тогда предпринял активные действия. Он договорился о поддержке с предводителями варяжских дружин на Руси, сговорился с частью купечества, с хазарами, с ромеями через представителей высшего совета Византии, запугал часть конкурентов, а некоторых по его поручению убили. В общем, действовал Дир вполне по-византийски. Кровь и интриги его не смущали. Надо было припугнуть или расправиться – он делал это, оставляя моральные принципы для слабых людей. Все решала сила. Это утверждение Дир усвоил четко и не колебался там, где надо было проявить силу. У этого человека слова с делом редко расходились.

Тем не менее, учитывая сложную ситуацию, Дир не действовал напролом. Это было чревато последствиями. Он прекрасно помнил, как закончил Бравлин и понимал, допусти он ошибку, вполне может статься так, что его голову преподнесут сегодняшние друзья его врагам. А врагов у Дира хватало. Очень многие родовитые киевляне, в том числе воеводы и тысяцкий, а также часть купечества была недовольна им. О хлебопашцах и ремесленниках я не говорю. В их среде поддержки князю не было. Поэтому Диру оставалось большей мерой надеяться на варягов и задабривать ту часть населения, которая могла его поддержать.

Со жрецами Перуна Дир тоже поначалу не сошелся так, как те на то рассчитывали. Дир все больше тяготел к христианам. Советниками у него были, в том числе и ромеи, только не откровенные, а местные выходцы, поддерживающие тесные связи с византийским двором и тяготеющие к нему. Таких людей в Киеве становилось все больше среди знатного сословия.

Сам Киев, как я уже говорил, в описываемые времена был многонациональным городом. На Подоле можно было услышать речь как ромеев и хазар, так варягов и поляков. Исконно полянскими и русскими были пригороды Киева, а также Подол с его ремесленными кварталами. Дир за годы четко изучил настроения жителей и, воспользовавшись случаем, четко разыграл партию для того, чтобы стать князем. При этом роль общих врагов киевлян сыграли, опять-таки, варяги, предводители которых якобы с молчаливого согласия Мишарты начали грабить народ, прикрываясь сбором положенной дани.