– Фу, соленая.

Я сплюнула остатки соленой жидкости. Все еще страдая от жажды, я открыла банку с водой – какого черта, все равно на спасение надежды нет – и осушила ее до дна. Мало того что от выпитого у меня закружилась голова, да еще и вкус у воды был кошмарный. Мне хотелось только одного: лечь, и заснуть, и спать до тех пор, пока весь этот ужас не закончится.

Вернувшись в каюту на корме, я отшвырнула с дороги книги и одежду и, дрожа, упала на койку. Зарывшись в какие-то тряпки – полотенце, футболки, – я свернулась в клубок и обняла сломанную гитару Ричарда. В ней была большая дыра. Он бы расстроился.

Позже я проснулась, как мне показалось, от стука в дверь. Мне снилось, что я на викторианском балу, на мне красивое колышущееся платье, как и на всех остальных женщинах. Мужчины тоже были в потрясающих костюмах. Музыка эпохи Возрождения, длинные столы с угощениями, протянувшиеся через комнату. Свет был желтым, как от свечей, но только ярче. Все вокруг были счастливы и веселы, танцевали, ели, пили. Было чудесно.

В дверь снова постучали. Я крикнула:

– РИЧАРД, ОТКРОЙ.

Проснулась, и сердце сковало льдом. О, Ричард, вернись, умоляю, вернись. Ричард…

Я лежала и плакала, плакала без конца. Как такое могло произойти? За что? Мы были так счастливы… Я закашлялась и выплюнула сгусток крови. Господи, откуда кровь? Не в силах противостоять мучительной тоске и одиночеству, я представила, что Ричард рядом со мной, на койке, и крепче обняла гитару. Закрыла глаза. «Хазана» вздымалась и падала на волнах, вспомнилось, как я каталась на скате манта. Проваливаясь обратно в сон, я позволила себе отдаться воспоминаниям о хороших временах.

Конец ознакомительного фрагмента.