Мне стало не по себе. Та воображаемая клетка, в которую я поместила всю свою боль и страх, начала плавиться. Это было что-то за гранью. Куда проще не знать своих врагов в лицо.

Влас Владиславович смотрел на свой стакан с коньяком, но пить не спешил. Я, почти не отдавая себе отчета в собственных действиях, выхватила этот стакан и залпом выпила алкоголь. Боже! Какая же это крепкая и горькая дрянь! Дыхание вмиг перехватило и в глазах защипало. Кажется, это был максимально глупый поступок с моей стороны.

- Солнце, - Влас Владиславович выгнул одну бровь, - женский алкоголизм – штука хреновая. Не лечится.

- Простите, - выдохнула я, когда пламя, вызванное коньяком, погасло во мне.

- Да мне и не надо тебя прощать.

- Просто эти люди, - я начала переминаться с ноги на ногу. – Они ведь знали и папу, и нас с Костей. Знали и не пощадили. А теперь улыбаются, кивают, - мое тело вдруг пробрала дрожь. – Подонки. Оставили десятилетнего мальчика без отца, - я крепко сжала свой клатч.

- А что с матерью? – Влас Владиславович посмотрел на меня исподлобья. Насмешки в его вопросе или взгляде я не нашла.

- Ничего. Покоряет Килиманджаро, - нехотя ответила я.

- Не собираетесь к ней?

- Нет, - я отрицательно мотнула головой и нахмурилась. – Сами как-нибудь разберёмся. Ей всё равно не до нас, - к щекам из-за алкоголя прилил неприятный жар.

Влас Владиславович ничего не ответил. Он лишь молча рассматривал меня, покручивая в руке пустой стакан.

После завершения концерта к нам подошел Евгений Степанович. Я напряглась каждой клеточкой своего тела, не зная, куда себя деть. Мой спутник крепче прижал к себе и улыбнулся подошедшему мужчине.

- Лерочка, - обратился ко мне Евгений Степанович, - какая трагедия. Прими мои искренние соболезнования. Так жаль. Если нужна будет помощь, то обращайся. Не стесняйся.

- Спасибо, - выдавила я из себя.

- Влас Владиславович, как же хорошо, что вы девочку под свое крыло взяли, - продолжал ломать комедию бывший папин друг.

- И мальчика тоже, - Влас Владиславович пронзительно смотрел в глаза оппоненту, словно беря его под прицел. – А вы как-нибудь ко мне заскочите в офис, поговорить надо.

- Конечно-конечно, - едва ли не кланяясь, ответил Евгений Степанович.

Неудержимая волна гнева и раздражения стремительно поднималась из глубин моей души. Может, дело было в алкоголе. Может, в той боли, что сводила меня с ума вот уже какой день подряд. Может, в молодой и зеленной импульсивности. Не знаю. Но… Мне так отчаянно захотелось что-нибудь разбить. Хотелось ударить этого Евгения Степановича прямо в лицо. Как так можно?! Соболезновать, но при этом приложить руку к смерти папы!

- Идем, - рыкнул на меня Влас Владиславович и больно схватил под локоть. – Иначе ты сейчас взорвешься.

- А если и так, то что? – выпалила я, когда мы уже оказались на парковке. – Отпустите! – я высвободилась из жесткого захвата.

- Значит, ты дура, - спокойно ответил мужчина, но взгляд его был сердитым.

- Ну и пусть, - хмыкнула я. – Не могу я лгать, понимаете? Самой себе, в первую очередь, не могу. Эти подонки… Эти ублюдки, - задыхаясь, продолжала говорить я. – Убили и делают вид, будто им жаль. А мне, что делать? Молча глотать эту фальшь?

- Да! – рявкнул Влас Владиславович. – Глотать! Потому что иногда надо делать так, как надо, а не как тебе хочется!

Боже, он говорил точно, как мой отец!

- А что ты думала? – он с едкой насмешкой посмотрел на меня. – Что я вытащу ствол и пристрелю всех, кто лжет? Если бы это был так просто, волчица. Нельзя валить всех подряд, иначе проблем станет только больше. Пусть врут, - он нервным движением расстегнул пиджак. – А ты должна делать вид, что ничего не замечаешь. Иногда хитростью работать надо. Хитростью! Мы пришли. Нас увидели. Ну и хорошо. Задача выполнена.